мама.
– Черная метка, – авторитетно заявил Никита.
Он без всяких церемоний оторвал кружок от двери – я только сейчас заметила, что он приклеен заурядным скотчем, – и с выражением зачитал:
– «Всех юных путешественников, получивших приглашение, ждем на пиратский квест»…
Я облегченно выдохнула. Это всего лишь тематическое развлекательное мероприятие! А я вообразила невесть что.
– Кто у нас тут юный путешественник? – ехидно осведомилась я.
– Ты, конечно! – выдал братец и попытался всучить черную метку мне.
Я хотела уклониться, но теплоход продолжало ощутимо качать, и я отшатнулась к стене.
– Дети, тише! – призвала нас к порядку мама. – Я и так ужасно себя чувствую, а тут вы еще орете.
В отличие от мамы, я чувствовала себя весьма сносно, даже скорее хорошо. Впервые с начала круиза я нормально выспалась, и в голове у меня – по этой причине или какой-то другой – здорово прояснилось. Кажется, мне было совсем скучно, если я придумала какие-то странности – с подачи моего изобретательного брата, между прочим. Увидела симпатичного мальчика в романтическом образе матроса и сочинила соответствующую антуражу историю. А ему, видимо, тоже скучно изо дня в день тягать канаты и драить палубу, если он решил мне подыграть…
Завтрак прошел весело. Народ балансировал с чашками и тарелками, посуда дребезжала и норовила съехать к краю стола. За окном бушевал все тот же апокалипсис – дождь хлестко бил по стеклу, ветер трепал грязно-серые волны, сбивая с них белые верхушки.
– Просто невыносимо, – пожаловалась мама, когда мы вернулись в каюту. – Долго еще это продлится?
– Да самого Валаама, наверно, – не сильно обнадежил ее папа.
– А сколько до него?
Все дружно полезли в телефоны, но сети не было и, судя по всему, не предвиделось. Впрочем, откуда вышкам сотовой связи взяться посреди Ладожского озера?
– А ты говорила – в Рыбинском водохранилище шторм, – вылез с ценным замечанием Никита.
Я закрыла лицо рукой – нашел время! Неужели братец до сих пор не понял, что уличать родителей в непоследовательности – дохлый номер? Сам же виноватым и останешься.
Мама угрожающе взглянула на него, но ничего сказать не успела. Папа, пытаясь сгладить конфликт поколений, поспешил выдвинул разумное предложение:
– Давайте слушать трансляцию, – и вывернул громкость радиоприемника на максимум.
– …Качка сильнее всего ощущается на шлюпочной и солнечной палубах, – с полуслова завелся диктор. – Поэтому рекомендуем тем, кто плохо себя чувствует, спуститься на главную, там можно удобно устроиться на диванах и креслах рядом со стойкой ресепшена…
– Почему на нижнюю не посылают? – прокомментировал Никита.
– К кому-то в каюту? – скептически заметила я.
– Там вроде сауна находится…
– Самое время посетить сауну!
– А я предлагала каюту на нижней палубе заказать… – простонала мама. – Пойду прилягу…
– …Также вы можете совершенно бесплатно получить на ресепшене таблетки от укачивания…
– Тебе взять? – заботливо предложил папа. – Или еще есть?
– Мои закончились, но пока не надо, – отозвалась она.
И так у них всегда – будем страдать, но ничего не сделаем, чтобы облегчить свое состояние. Классика жанра про мышей и кактус.
– Несмотря на природу, у которой, как известно, нет плохой погоды, мы не стали менять программу мероприятий, и сегодня вас ждет пиратский день, полный неожиданностей и приятных сюрпризов, – радостно возвестила диктор. – Ведь недаром наш теплоход называется «Остров сокровищ»!
Я невольно скривилась – от ее нездорового энтузиазма сводило скулы.
– Мы поднимаем «Веселый Роджер» и мчим вперед на всех парусах под знаменитую пиратскую песню «Пятнадцать человек на сундук мертвеца! Йо-хо-хо и бутылка рома!».
В каюте повисло молчание – все без исключения остались под сильным впечатлением от этого выступления. Вот что, оказывается, способно объединить нашу семью.
– Пойдем-ка мы, пожалуй, по палубе прогуляемся, – предложила я и внимательно взглянула на брата.
Никита еле заметно кивнул.
– Куда? – ужаснулась мама. – Видели, что там творится?
– Как раз хотим поближе рассмотреть.
– С балкона вас не устроит? – вмешался папа.
– С балкона плохо видно, он метр на метр. Не оценишь разгул стихии.
– Но и на открытой палубе делать нечего! – отрезала мама.
– Разве туда запретили выходить? – удивилась я. – С утра радио слушаю – ничего такого не говорили. И вообще сказали, что волны всего два метра, а это для нашего теплохода сущая ерунда, он до четырех выдерживает…
– Сколько? – охнула мама, пропустившая столь ценную информацию.
– Да пусть идут, – неожиданно встал на нашу сторону папа. – Чего им с нами в каюте сидеть? Хоть проветрятся. Вот увидишь, надолго их не хватит.
– Оденьтесь теплее, – напутствовала нас мама, удаляясь в спальню.
Папа последовал за ней, и это оказалось очень кстати: надо же было вытащить из шкафа закопанную под пледами черную форменную куртку.
Я приоткрыла дверь на балкон, чтобы оценить обстановку на улице, но меня внесло обратно в каюту налетевшим порывом ветра. Оценив погодный катаклизм, мы натянули на себя все, что нашли теплого: джинсы, толстовки, куртки, разве что в плед не стали заматываться. В него мы завернули матросскую форму – вчера я кое-как объяснила Никите ее происхождение, но без подробностей. Теперь он знал главное: ее надо кому-то там вернуть, а в остальное я его пока не посвящала, тем более было особенно не во что.
Когда мы наконец снарядились и решились выбраться наружу, то с трудом смогли открыть дверь – ветер настолько сильно давил на нее снаружи, что, казалось, вот-вот вылетит стекло. На палубе дуло так, что едва не сбивало с ног. Пришлось надеть капюшон, чтобы потом, распутывая свалявшиеся пряди, не вырвать половину волос. Теплоход то ухал в ямы, то вновь поднимался над волнами, словно на американских горках – на открытой палубе это ощущалось гораздо острее.
– Ну что, здорово? – крикнула я брату.
– Супер! – отозвался он, показывая мне большой палец.
Мы синхронно достали телефоны и начали фотографировать. Не знаю, как Никита, а я и думать забыла о разных там странностях. Теперь никаким лодкам за нами не угнаться. Теплоход явно мчался на максимуме своих возможностей, торопясь нагнать потерянное ночью время. Здесь, на открытой воде, ему ничто не мешало развить предельную скорость.
Правда, все равно становилось немного жутко. Мы болтались посреди бушующей стихии на прочном, но все же беззащитном судне, в любой момент рискуя… В принципе, нам ясно дали понять, что ничем мы не рискуем, но мне почему-то нравилось думать именно так.
– Пойдем на нос! – прокричал мне Никита.
Я кивнула. Нормально разговаривать было невозможно – волны оглушительно грохотали о борт, а ветер ревел, унося слова.
Мы перебрались на нос теплохода, цепляясь за мокрые перила – иначе передвигаться оказалось затруднительно. Палуба была пуста: кроме нас, желающих прогуляться и сполна насладиться штормом не нашлось.
Впереди нас ждал настоящий аттракцион: перегнувшись через борт, мы с восторгом наблюдали, как теплоход врезается носом в волны и поднимает фонтаны брызг. Они долетали даже до средней палубы, и когда мы не успели вовремя отстраниться, нас тоже окатило холодным душем.
Зато я кое-что рассмотрела: на служебной палубе возился Данила, и мое сердце против воли пропустило пару
