была их мать: очень высокая, крупная в кости, смуглая, с тёмно-синими, почти чёрными волосами, которые, казалось, не возьмёт никакая расчёска, с тёмными, непонятного цвета, но очень большими и блестящими глазами, большим ртом, вечно ослепительно улыбающимся, Ва всем своим видом излучала сногсшибательный оптимизм и здоровье. Фигура её была воплощением подростковых фантазий: очень тонкая талия, очень большая грудь и очень крутые бёдра. Всё это многих на Корте сводило с ума, но характер обладательницы всей этой роскоши мог отпугнуть кого угодно. Шумная, бесцеремонная, небрежная в поведении и одежде, Ва мало заботилась о том, чтобы людям было приятно общаться с нею и совершенно не заботилась о впечатлении, которое производит на окружающих. Правда, малое число близких и друзей обожали её и считали совершенством; зато огромное число пострадавших от её бесцеремонности просто содрогалось от одного упоминания о ней.
Необыкновенная осведомлённость Ва в делах, являвшихся порой секретом даже для членов Высокого Совета, объяснялась её дружбой с Логиком Роном Леа, который помимо всего прочего выполнял секретные поручения лорда Кора, Наместника Понтифика на Корте. Частенько Ва улетала с ним на Биафра или на какие-то отдалённые терминалы, участвуя в делах, о которых не рассказывала даже главе Дома. И теперь, вероятно, узнала что-то страшно важное, потому, что даже голос её, обычно жизнерадостный и громкий, звучал почти неузнаваемо. Оэ не ждала ничего плохого, но насчёт важности сообщения не сомневалась, как и её муж — Ва не суетилась по мелочам. Только бы Адрейну не пришлось никуда улетать! С нежностью глядя на мужа, Оэ в который раз подумала, как ей повезло с ним. Она любила его с раннего детства, даже не мечтая, что когда-нибудь сможет привлечь внимание такого блестящего и знаменитого мужчины — она была не очень красива и слишком скромна, чтобы самой проявить инициативу, а на то, что он когда-нибудь хотя бы посмотрит в её сторону, она и не надеялась. Как это произошло, когда? Она до сих пор не могла понять этой улыбки судьбы, но была счастлива и не пожалела ни об одной минуте, прожитой с ним. Какой он был роскошный в юности, когда носил ту вызывающую форму и дрался с кипами в порту Луаны! Старшее поколение осуждало их, а тихая Оэ умирала от обожания и восторга перед его непримиримой смелостью, и от безнадёжности этого обожания… теперь даже то безнадёжное чувство вспоминать было приятно, оно оттеняло её теперешнее блаженство.
Грохот космических ботинок разрушил гармонию. Ва посадила флаер на крыше виллы и ворвалась в комнату, как была: в лётной куртке, но цветастой кортианской юбке и тяжелых космических ботинках. Как ни быстро она влетела под крышу, волосы её успели намокнуть, и, рассыпая брызги и улыбаясь до ушей, она воскликнула:
— Привет, Адик! Оэ, дай тряпочку!
Небрежно промокнув лицо и оставляя лужи на полу, Ва плюхнулась в кресло, поджав под себя ногу в грязном ботинке. Встряхнула волосы, и они облаком встали вокруг головы.
— Видела сейчас в порту трёх чудил из Кла. Стоят на смотровой площадке, рты пораззявили: «А которая, говорят, из этих городов Луана?» Прикиньте! — Ва рассмеялась, и мальчишки тоже. — Они решили, что у нас на каждом острове по городу!
— Бывает же. — Хмыкнул Адрейн. Оэ тихонько подтолкнула старших Вера, которые приготовились слушать любимую тётку, к выходу. Они скуксились, но послушно пошли, прихватив младших, выражавших свой протест более ясно.
— Я с «Адрии». — После их исчезновения Ва сразу посерьёзнела. — Так и прилетела на военном истребителе, чтобы не рисковать. Готовы к кошмарному сообщению?
— Что случилось? — Сразу посуровев, спросил Адрейн, а Оэ слабым эхом добавила:
— С кем?
— Кажется, дорогие мои, — Ва достала крохотный прозрачный диск, вставила в домашний проектор, — у нас появился родственник, и весьма старинный.
— Ты о чём?
— Смотрите.
Запись была очень плохой, но видно было, что повреждена она была уже после того, как сделана. На записи были трое людей, идущих по коридору к записывающему устройству: лорд Ош, ади и мероканец в чёрной форме. Лорда Оша можно было разглядеть отлично, ади была обыкновенной ади: широкие одежды, пышные волосы, бельма в глазах, — а мероканец ухитрялся двигаться так, что лицо его всё время оставалось не в фокусе, и рассмотреть его было не легко. Только перед самой дверью он замер, прикоснувшись к руке ади, и лицо его стало возможно рассмотреть. В этот миг Ва остановила запись, и увеличила лицо.
— Быть того не может! — Воскликнул Адрейн. — Святые небеса, кто это?!
— Тот самый киборг. — Сказала Ва. — Это Пскем, тот самый день, ты меня понимаешь? Я сначала подумала, что это нарочно Лавайр дал киборгу лицо одного из нас, но Рон напомнил мне, что этот киборг стар, как и сам Рогатый. Тогда мы с ним сунулись в архивы Общины. Портрета каждого мероканца там, конечно, нет, но мы исходили из того, что Дом Вера был одним из самых знаменитых и влиятельных на Мераке в то время. Понадеялись на удачу. И вот… — Она снова запустила запись, но теперь та была более качественной. То же лицо, только молодое, улыбающееся и самоуверенное. «Я не знаю, что сказать. — Сказал мероканец приятным низким голосом. — Что может быть достойным вечности? По-моему, это глупо».
— Прошу любить и жаловать. — Зло сказала Ва. — Кайл Ивайр, сын Кайла Пайвара, судьи и члена Высокого Совета Десяти в последние годы Мерака, и Ивы Вера, Командора мероканского военного космического флота.
— Может, это не он? — Жалостливо спросила Оэ. — Такой славный! И наша Кровь…
— Вот здорово. — Сказал Адрейн. — Киборг — убийца — наша Кровь!
— Это всё, по-вашему?! — Фыркнула Ва. — Как бы не так! Сегодня, когда мы вышли из гипера, Рон прислал мне любопытную запись, и сказал, что её может купить любой на Биафра. Любуйтесь!
Теперь это был целый коротенький фильм, тот самый, что несколько дней назад сделал Шитаха в рекламных целях.
— Нравится? — Спросила Ва.
— Нет. — Коротко ответил Адрейн, а Оэ гневно воскликнула:
— Да как можно так поступать с мероканцем… Кто бы он ни был, он мероканец!
— И наша Кровь. — Добавил Адрейн. — Каковы бы ни были его преступления, пока что он не лишён ни чести Силы, ни прав Крови. Вэйхэ забыли, что такое мероканская вендетта!
— Такое оскорбление! — Согласилась Оэ. — Во имя Ти и Мерц, вы посмотрите на него! Я не могу поверить, что он преступник. И как же ему плохо, святые небеса! Адрейн!
Ва поспешно выключила запись. С минуту все сидели и ждали, когда заговорит глава Дома.
— Кто знает об этих записях? — Спросил он
