и свободно сражаться в любом месте. Это ведь очевидно. И их расписание непостоянно. Так что полезай и проверь, можем ли мы идти дальше. Ты же кошка, а кошки любят лазать по деревьям.
И Норико полезла. Деревья она и правда любила. Только забыла, что слезать в кошачьем облике почти не умеет. А с высоких даже не пытается. Так что на землю спустилась белка.
Киоко не сразу поняла, что произошло. Она решила, что Норико всё еще наверху, и просто засмотрелась на пушистый хвост зверька. А его рыжая шерсть вдруг почернела, тело удлинилось, резцы спрятались, и через мгновение перед ней уже сидела Норико.
– До сих пор привкус орехов во рту. Фу.
– Ч-что…
– Иоши нигде нет, как и остальных самураев. Оттуда почти весь сад видно. Так что можем гулять спокойно.
– Норико…
– Что? Кошкой я бы в жизни не спустилась с этого дерева, слишком высоко. Так что пришлось превратиться в белку. И не надо так удивляться. Ты знаешь, что я бакэнэко. У вас что, нет про нас никаких легенд?
– Нет! Мы изучаем только тех ёкаев, что живут на острове, а ты здесь первая! Но почему ты не говорила, что умеешь превращаться? Ты можешь стать кем угодно?
Киоко была возмущена. Сколько возможностей упущено из-за одной только скрытности Норико!
– Потому что тебе не понравится, как именно это происходит. И нет, не кем угодно, – Норико уже зашагала вперёд, лениво помахивая хвостом.
– Стой! – Киоко догнала ее. – Ты должна мне всё объяснить.
– Ничего я тебе не должна, – фыркнула Норико.
– Норико, – Киоко остановилась и вперила в кошку укоризненный взгляд. Не выдержав испытание, та тоже остановилась и повернулась к недовольной хозяйке.
– Ну что? Хочешь всё знать? – Она села и дёрнула хвостом, глядя снизу вверх.
Киоко молча ждала.
– Потом не говор-р-ри, что я не предупр-р-реждала, – она опять отвернулась и двинулась вперёд. Её речь изменилась. Она иногда мурчала – во время очень приятных или очень тревожных для неё разговоров. Поначалу Киоко была убеждена, что мурчание означает хорошее настроение Норико, но позже поняла, что за ним иногда скрывается тревога. – Чтобы превратиться в кого-то, мне нужно этого кого-то убить.
– Что?!
– Такая у нас особенность. Я убиваю жертву и могу занять её место.
– Но это же…
– Неправильно? Жестоко? Киоко, это моя суть, я не виновата, что родилась такой. Как ты могла заметить, я и так веду себя достаточно сдержанно, никого во дворце не убиваю. Белка была одной из очень немногих жертв.
– То есть был кто-то ещё?
– Конечно.
Киоко замолчала. Она знала, что живёт с чудовищем. Но никак не могла поверить в его настоящую чудовищность. Когда она узнала, что Норико умеет говорить, её это потрясло. Сейчас же то потрясение казалось ей лёгким удивлением. По спине потек холодок, оставляя за собой липкий след страха. Волосы на затылке зашевелились. С кем она жила всё это время, делила спальню, кого пускала в постель? Кто это существо на самом деле?
– Дай угадаю: ты в ужасе?
Киоко не ответила. Не могла ответить.
– Вот поэтому я тебе ничего и не говорила.
Киоко попыталась привести мысли в порядок. Ёкай, проникший во дворец и затеявший дружбу с принцессой. Достаточно перегрызть ей запястье, и Норико смогла бы прожить прекрасную жизнь в теле принцессы.
– Что? Ох, нет, конечно! – возмутилась Норико, когда навязчивая мысль была озвучена.
– Нет? Почему?
– Ты серьёзно? Спрашиваешь меня, почему я тебя не убила? – Норико казалась не столько удивлённой, сколько оскорблённой. Это несколько озадачило Киоко.
– Ты могла бы прожить мою жизнь…
– Твою отвратительно скучную жизнь принцессы? Ходить на уроки к этому занудному старику, учиться у наставницы быть тенью собственного мужа, принимать похвалы, слишком много читать, выйти замуж за того, кто плевать хотел на свою невесту, а потом ещё и детей ему рожать? Лучше умереть от голода и холода в грязной луже, спасибо.
– Не так уж плоха моя жизнь…
– Скучна до смерти. Хотя, возможно, даже смерть будет поинтереснее.
Киоко насупилась. Хорошо, конечно, что её жизнь в безопасности, но неужели она и правда такая жалкая?
– Ладно. Ещё секреты есть? – Киоко сбросила одеяло, села и строго посмотрела на Норико.
– Больше я ничего не скрывала.
– Ты в прошлый раз так же ответила!
– Ты бы всё равно не поверила, – Норико оставалась невозмутимой, будто они обсуждали рисовые лепешки или новый напиток, который завезли северные купцы.
– Я не понимаю, как ты можешь оставаться такой спокойной?
– А тебе было бы легче, если бы я носилась по дворцу и истошно орала? Не думаю, что хоть кому-то от этого будет польза.
Киоко встала. Она больше не могла оставаться неподвижной. Слишком много мыслей и чувств обуревали её.
Норико спокойно наблюдала.
– Не понимаю, почему ты так это воспринимаешь. Это ведь хорошая новость. Твоя жизнь наконец обрела какой-то смысл и перестала быть такой невыносимо скучной.
Киоко не хотелось признавать, что в этом была доля истины. Она никогда особенно не задумывалась, что её ждет и какая ей отведена роль. Жена, мать – всё как у всех, разве что она императорской крови. С большей роскошью, но в целом выбор девушки не особенно разнообразен. Её будущее определили ещё до её рождения. Ей оставалось только следовать предназначенному пути.
А что сейчас? Про Сердце дракона, несмотря на множество преданий, на самом деле неизвестно почти ничего. Старые сказки о героях, которые детям рассказывают на ночь. Сколько в них настоящей истории? И сколько вымысла?
– Что ты знаешь об этом… даре?
Норико с готовностью поднялась, перескочила на столик и принялась расхаживать по нему взад-вперёд.
– Ну наконец-то правильный вопрос. – Она взглянула на Киоко. – На самом деле известно очень мало. Каннон мне тоже рассказала совсем немного. Люди, унаследовавшие дар Ватацуми, действительно могут превращаться. Ты ведь помнишь легенду о сотворении Шинджу?
Киоко кивнула. Это предание она знала лучше, чем собственную жизнь. Учитель рассказывал его слишком часто, а пьес, книг, картин и музыкальных сочинений, посвящённых ему, было слишком много. В Шинджу о сотворении не знал лишь тот, кто не успел родиться. Да и то наверняка еще в утробе порой слышал пересвист фуэ[8] и напев матери.
– Эта легенда – чистая правда. Ватацуми умеет принимать любой облик. Значит, ты унаследовала эту силу.
– Но разве это не мужской дар? Нет ни одной легенды о женщине с Сердцем дракона. Женщинам обычно отводят роли злодеек. Чудовищные паучихи и другие ёкаи, которые заманивают несчастных мужчин.
– Очень удобно, правда? Во всех бедах обвинили женщин. Нет, милая Киоко, раньше женщины были такими же героями, как и мужчины. И Сердце дракона в равной степени могло передаться как сыну, так и дочери.
– Ну нет же, это совсем глупо. Что женщины могут в бою? Я даже не представляю, чтобы я могла сражаться! Танцы, наука, красота, материнство – вот чему женщины посвящают всю свою жизнь. Мы же вдохновение, мы – воплощённое искусство. Власть, политика и тем более сражения – это для мужчин, всем известно.
– И тем не менее Сердце дракона у тебя. Не у Иоши, не у императора, не у сёгуна – самого великого воина Шинджу. У принцессы. И это не просто так. Кровь Ватацуми пробуждается только в достойных.
– Значит, кровь заблудилась. Ошиблась. Или ошиблась ты.
Норико ухмыльнулась.
– Киоко, тебе разве не хотелось больше свободы? Всю твою жизнь продумали заранее. Разве ты никогда не задумывалась, какую судьбу ты бы выбрала, если бы у тебя была такая возможность? Вышла бы замуж сейчас, в шестнадцать лет? Выбрала бы Иоши? Посвятила бы себя мужу и детям? Ты действительно хочешь этого?
Повисла пауза. Киоко опустила голову и задумалась. Таких вопросов ей никогда не задавали. Такие вопросы были бессмыслицей. Она никогда не думала, что у неё нет выбора. Просто не задумывалась над этим. Да и выбор ведь есть, просто… другой. Что именно изучать, чему посвятить больше времени: танцам или написанию повестей, музыке или игре в театре – вот её выбор. Она считала себя достаточно свободной на своём жизненном пути, она даже предпочла всем
