Наташкой по ним.
– Может быть, все же однофамилец? Мало ли Коростылевых в городе Муроме?
– Вопрос, конечно, интересный. Но получается, что он врал Наташе, когда говорил, что работал в администрации города Мурома! Не может ведь такого быть, чтобы там трудились сразу два Коростылева? Да еще и полных тезок? И получается, что мы зря ездили и совершенно безвинно сидели в подвале, а ты еще и подвергался нанесению побоев. Кроме того, все надо начинать сначала. Нет у нас никакого компромата на Наташкиного Коростылева. Получается, что нет. Если он, конечно, только однофамилец.
– Зато выяснили, что Наташин Коростылев врал.
Я кивнула: пожалуй, это важные сведения. Но зачем врал? Да просто так врал. Многие так и делают – врут просто для того, чтобы врать. Даже болезнь такая описана клиницистами – митомания. Кстати, подавляющее большинство митоманов – мужчины. Но все же я поостереглась бы все списывать на патологию. Следует для начала поискать рациональные причины. Причем корыстные!
– И съездили в красивый городок, – зажмурился Василий.
– Ты проникся?
Я растаяла в нежности. Мне нравятся люди, которые способны из всего извлечь хорошее, находят везде радость и свет. Возможно, это даже сугубо прагматичное, эгоистичное чувство – любоваться людьми, которые во всем и во всех видят хорошее. Авось, и во мне увидят.
Позвонила Ирка. Долго вещала про мою бестолковость, про то, что мне невозможно ничего поручить серьезного. Мне не хотелось с Иркой пререкаться. Тем более на глазах Василия разрушать свой светлый образ трепетной, интеллигентной женщины. Поэтому я ни слова не сказала Ирке в ответ на ее оскорбительные умозаключения. А только спросила:
– Ты что-нибудь выяснила?
– Про кого?
– Про Коростылева Наташкиного. Про кого же еще?
– Ты забыла, что у меня в работе еще и астрологиня? – Ирка сделала паузу, вынуждая меня на конкретный ответ.
Но я молчала. Меркурий ретроградный. Могу и я немножко притормозиться, повинуясь космическому затору.
– Да, – наконец, сказала Ира, – не вовремя Наташку сбила машина.
И опять молчала. Я хотела, конечно, вернуть Ирке ее мысль об оригинальном мышлении, но опять удержалась. Как меня дисциплинирует присутствие Василия! При нем хочется быть идеальной.
– Что ты молчишь? – с подозрением спросила Ирка. – Ты не одна?
– Да.
– Тогда понятно, почему ты такая вдруг ангелоподобная стала.
– Я всегда такая.
– Ха-ха, – мрачно выдавила из себя Ирка и отключилась.
Я немножко подумала (совсем чуточку) и набрала телефон Кости оперуполномоченного:
– Костя, это опять я. Тут такое!
– У тебя всегда «такое».
– Я тебя очень прощу. Тут, действительно, «такое». Два человека с одной фамилией, уроженцы одного и того же города Мурома. А люди разные! Высылаю по вотсапу паспорт одного. Который не тот. То есть неизвестно, который не тот. Но скорее всего – этот. Подлинный ли паспорт – вот в чем вопрос.
Костя только вздохнул. А что ему еще оставалось? Хорошо бы, конечно, обзавестись паспортом другого Коростылева. Но скорее всего – тот, муромский Коростылев-коррупционер и есть подлинный. Странно было бы, если бы он придумал себе биографию в родном небольшом городке, где родился и вырос, а затем занявшись злоупотреблением служебным положением. А вот Наташкин, московский Коростылев – вполне себе под подозрением. Честно, не хотелось еще раз тревожить Нинель Ивановну просьбой выслать копию паспорта ее мужа. Как-то это совсем уж выглядело бы нахально, не по-человечески. Женщина только-только обрела вновь семейное счастье и покой, а к ней опять с просьбами непонятными. Да и не премьер этот муромский Коростылев в этой истории. Наша задача – Наташкиного Коростылева на чистую воду вывести!
Звонок. Василий молча передал мне трубку. И я услышала такое, такое… Но не буду пересказывать (Роскомнадзор не разрешает).
– Не пришлете ли вы мне копию своего паспорта? – Смогла все же подать голос. – Мы тогда ликвидируем окончательно ошибку, вкравшуюся в документы.
– А ключи от квартиры, где деньги лежат, тебе не послать? – спросил Коростылев, снова грязно выругался и отключился.
– Грубиян! – бросила я в пустой эфир.
Но номер грубияна аккуратно перенесла в своей гаджет.
– Дай мне слово, – попросил Василий, – что ты не будешь впутываться ни в какие авантюры.
– Даю, – легко согласилась я.
А что я должна была сказать? Что меня уже посетила одна гениальная мысль?
…Ни для кого не секрет, что гениальные мысли обычно посещают нескольких людей одновременно. Они в воздухе носятся, гениальные мысли.
Они потому и гениальные, что генерируются из космоса – эгрегор здесь явно при делах.
Когда я на следующий день проводила Василия на работу и взялась за телефон, чтобы озвучить Ирке свою выдающуюся задумку, – увидела в вотсапе сообщение от подруги, отправленное в глубокой ночи: «Надо предъявить фото Наташкиного Коростылева второму Коростылеву – не Наташкиному». – «Гениально!» – написала я, тут же перезвонила и озвучила Ирке ту же мысль:
– Гениально!
– А то! – великодушно согласилась подруга. – С ними надо встретиться под каким-нибудь предлогом. Я вот думаю: не соединить ли это мероприятие с делом Верещагиной? Твоя, между прочим, креатура, Верещагина. Это ты мне ее подсунула. Должна теперь мне помогать.
Когда Ирка говорила о том, что я ей что-то должна – сказать, что это меня настораживало – ничего не сказать. Я просто содрогалась от самых страшных предчувствий. Поскольку хорошо знала, на что способен изощренный Иркин мозг.
– Что ты задумала? – промямлила я в ужасе.
– Я – в процессе, – важно сказала Ира. – Приезжай!
В совершенно сомнамбулическом состоянии я стала собираться и только на пороге вспомнила, что не спросила, куда мне надлежит явиться.
– Куда ехать-то? – голос мой дрожал.
– А что ты такая? – поинтересовалась Ирка. – Случилось что?
– Пока нет.
– Тогда не слышу радости в голосе, – укорила подруга. – В офис!
Я готова была помочь Ирке. Тем более что она осталась одна в своем детективном агентстве. Обоих ее сотрудников убили. Одного – у меня на глазах. Из-за меня, собственно и убили10. Ира не спешила набирать новых соратников. И ее можно понять. Все же терять людей – неимоверно тяжело. Ирка, конечно, не сентиментальная вовсе и совсем, но я знала, что она способна на переживания. И даже на верность. Своеобразную, разумеется. Но все-таки верность. И память.
Конечно, я помогу Ире. Но я и Василию обещала не ввязываться в авантюры. Мне и самой не очень-то хотелось в них ввязываться. В общем, я ехала на встречу с Ирой с трепетом.
Но у Ирки был вкус – не отнимешь – и знание психологии. Она встретила меня моими любимыми пирожными «картошка». И я, на нервной почве, сожрав три куска вкуснейших и вреднейших углеводов, ясно осознала, что
