— Как, он вам всё объяснил, и вы поверили? А он не говорил, как Лена узнала про место и час встречи.
— Объяснил. — заявила Оля. — через Нику. Ника — сообщница Лены.
Настя вспомнила, что в тот день, когда я её приглашал на первое свидание, поблизости стояла Ника, и могла всё слышать.
— Приведи его завтра сюда. Я хочу с ним поговорить. — с полной серьёзностью сказала Настя. — Я его самого хочу спросить и поглядеть в его глаза, когда он мне будет всё это говорить.
— Ты в окно выгляни.
В душе Настя очень обрадовалась, но виду не подала. Она подошла к окну и увидела надпись: «ТЫ У МЕНЯ ОДНА!», а под надписью меня. Её сердце застучало быстрей. Где-то в душе она была рада, как ребёнок. Ей покоя не давало то, что я мог всё это время обманывать. Я тоже увидел её в окне, и моё сердце затрепетало на мгновение. Это было минутное счастье, а потом опять чернота, оттого, что она мне не верит. Она мне махнула рукой, чтобы я поднимался.
— Привет. — сказала она серьёзно, хотя очень сильно хотела снова оказаться в моих объятиях. — Ты что-то хотел сказать?
— Настя, то, что сказала Лена, это всё ложь. Я не знаю, что она тебе наговорила, но это всё ложь. Она мне никогда не нравилась.
— Допустим, но чем докажешь? — также холодно сказала она.
— Мне нравишься ты! Как мне это доказать? Хочешь на колени встану?
«Неужели, я ему так нужна, что он готов, даже в присутствии Оли унижаться? — подумала Настя. — Господи, как же он мне нравиться!»
— А давай. — сказала Настя, неожиданно для самой себя.
Я, глядя в её глаза и не замечая обалдевшую Олю, упал на колени и воскликнул:
— Настенька, ты у меня одна!
У Насти навернулись слёзы счастья и стыда, что заставила меня встать на колени. Она подбежала ко мне, тоже встала на колени, обняла меня, как тогда в парке. Сквозь слёзы счастья она мне шептала:
— Вставай. Прости меня, ты тоже у меня один. — её слова обжигали душу.
У нас обоих сразу испарилась жгучая боль, что пожирала нас изнутри. Оля даже прослезилась. Мы встали с колен. Сели на кровать. Обнялись и сидели молча.
Твоя слеза катилась по моему плечу, а я гладил твои шелковистые волосы. Первый раз мы испытали такой страх потерять друг друга, что, обнявшись, боялись отпускать друг друга. Боялись, что боль вернётся. Не в силах говорить, молчали, согреваясь теплом, которое исходило от нас обоих.
Мы не знали, сколько времени мы так сидели. Оля смотрела и радовалась за нас. Тут мы услышали звук открывающейся двери. Это пришёл отец Насти, Виктор Михайлович. Он прошёл в комнату. Настя познакомила нас.
— Молодой человек, — обратился её отец ко мне, — это вы вчера обидели мою дочь?
Я замялся, но Настя пришла мне на помощь.
— Пап…
— Помолчи. — оборвал её отец на полуслове. — Что, у молодого человека языка нет?
— Извините, я больше не дам вашу дочь в обиду. — сказал я не смело.
— Я устал видеть Настю расстроенной. Я запрещаю вам видеться. Прошу вас покинуть мой дом. — сказал он и указал пальцем на дверь.
Мы с Настей одновременно почувствовали боль. Я взглянул на Настю со всей нежностью, а Настя в ответ подарила мне свой нежный взгляд, наполненный болью.
Мы с Олей ушли, а Настя разговаривала с отцом:
— Папа, он ни в чём не виноват. Выставив его за дверь, ты сделал мне больно.
— Я сказал — нет! Вы встречаться не будете. Ты вспомни, когда последний раз ты была счастлива хотя бы неделю? Ты слишком часто стала рыдать в подушку. Ты с ним никогда не будешь. Выздоравливай поскорее и найди себе парня, чтобы он тебя не доводил до слёз. — сказал Виктор Михайлович и вышел на кухню.
Настя осталась в комнате.
Все следующие дни она думала, как со мной связаться и придумала. Однажды к ней зашла Оля. Настя обратилась к ней:
— Ты не передашь Саше письмо?
— Конечно передам.
Настя быстро села писать письмо.
«Привет, Сашенька.
Письмо передаю через Олю. Как у тебя дела? У меня всё нормально. Папа запретил с тобою встречаться, но как только я поправлюсь, мы снова встретимся у старого дуба в шестнадцать часов. Мне не пиши, это опасно, ведь твоё письмо я не смогу выкинуть, а хранить не могу, вдруг отец найдёт. Ты не переживай, если против нас будут всё, я всё ровно буду с тобой. Лену не ругай, она ведь тоже борется за тебя. Я её простила. Желаю тебе сдать сессию на отлично. Я, скорее всего, попаду в последний поток. Болею гриппом. Дописываю письмо и крепко-крепко прижимаю к сердцу, чтобы ты, взяв его в руки, почувствовал моё тепло. Ты мне можешь передавать свои слова через Олю. Крепко обнимаю.
Твоя Настенька».
Настя с любовью запечатала письмо, крепко прижала его к груди и отдала Оле. Оля положила его в сумку.
— Как он там? — спросила Настя.
— Тяжело. Ходит хмурый и грустный. Мы с Мишей каждый день пытаемся его развеселить, но не получается. Я уверена, от твоего письма ему станет намного легче.
— Ну, ладно, завтра утром сразу же передай ему письмо.
Оля обещала отдать письмо сразу, как только меня увидит, и ушла, а Настя легла спать, чтобы поскорей увидеть меня, хотя бы во сне.
Глава седьмая
Предчувствие
Утром настроение у меня было плохое. Когда долго не видишь любимую, кажется, что с каждым днём всё отдаляешься и отдаляешься от неё.
В техникуме ко мне подошла Оля. Весёлая и радостная. «Вот бы мне тоже, хотя бы на миг, стать счастливым. — подумал я. — Ещё хоть один раз обнять Настеньку. Я бы за это всё отдал».
— Привет, Саша. — сказала Оля. — Сегодня я тебе
