Еремина отвлекла меня от плохих мыслей и я наконец искренне улыбнулась. Если я хочу, чтобы он увидел меня такой, какой я была в зеркале, то должна думать именно о хороших моментах. Например, как отлично сегодня выгляжу и только подумала он вышел и пошёл в нашу сторону, его взгляд завораживал, внутри все переворачивалось наизнанку. Про ногу я уже и забыла, боль ушла, а вот взгляд на мои ноги и просьба их беречь показались мне очень странными.
— Я же говорила! Да он смотрел, как кот на сметанку! Маня, теперь ты всегда должна ходить так.
К сожалению я не смогу себе позволить такой роскоши. Косметика у меня есть, в принципе макияж сделать я смогу, но таких классных вещей нет. Юбки все с класса девятого, я предпочитаю штаны в основном. Позволить себе новую вещицу пока что не могу, а брать у подруги совесть не позволит.
После учебного дня Вика уехала сразу с родителями, а я шаталась по улице в страхе вернуться домой, не представляя, что меня там ждёт. Когда стало совсем темно, я побрела к себе во двор и села на качели, скоро ночь и вернуться домой в любом случае придётся. Ещё и телефон разряжается, Вика жалуется, что её заставляют убирать оставшийся урожай, а завтра придётся прибирать весь участок. А там гектаров семь-восемь точно есть, если не больше. У каждого свои проблемы, а я вот не могу решиться никак зайти в подъезд.
— Соколова? Ты чего тут одна?
Вся моя спина покрылась толстой коркой льда. Лишь от одного голоса все мое тело начинает дрожать от паники. Что он вообще здесь делает?
— Даниил Романович, а вы что тут делаете?
Неужели он живет здесь? Вроде Татьяна Васильевна жила одна, последние года два точно. Наверно ему пришлось переехать раз мать уехала, квартира же не останется одна.
— А ты на мой вопрос не ответила. Судя по твоему наряду ты после универа домой так и не заходила.
Может ему намекнуть, что я уже большая девочка и могу себе позволить гулять сколько угодно! Как же иногда раздражает, когда взрослые вмешиваются в личное пространство. Чего я так сбесилась? Просто не хочу говорить правду. Нужно что-то придумать, по какой причине я не могу вернуться домой? Думай, Маня, думай.
Мы смотрели в глаза друг другу эти секунды и не понимаю, как мой мозг ещё мог думать. Я хотела перевести взгляд на губы, но он заметит это и поймёт, что я влюблённая студентка и специально тут его караулю.
— Да просто… у моей мамы сейчас мужчина и она должна позвонить мне. Когда тот уйдёт.
Его брови заиграли от удивления. Надеюсь мне ничего не будет за этот обман. От его взгляда становится тяжело и очень сладко там внизу где сейчас происходит что-то непонятное. Ещё бы я ведь сижу в чулках и юбке, свободный доступ к моим трусикам. Господи да о чем я постоянно думаю?!
— А чего у подруги не переждешь? — Еремина с родителями уехала на дачу. Дак, вы ответите на мой вопрос?
Историк опустил взгляд на мои ноги и их будто залили свинцом. А в голове прозвучал четко его голос — береги ножки. Кажется я сейчас испытаю бесконтактный оргазм, если такое вообще существует.
— Тут квартира моих родителей. Решил навестить, думаю навести там порядок и сдавать.
Конечно после свидания с психологом там надо все прибрать. Почему-то внутри так жжет, словно меня предали, вдруг у них отношения завязались, а тут я со своим флиртом. Да это даже не флирт, вроде уже взрослая, а веду себя как инфантильный подросток.
— Слушай, ты ведь замёрзла вся. Может поднимемся ко мне, чаем отогреешься.
Какой кошмар! Только сейчас этого мне не хватало. С одной стороны я действительно замёрзла, а воспаление мочевого пузыря не особо хотелось получить. Говорят цистит неприятная штука. А если он будет ко мне приставать? Да почему мое тело реагирует наоборот.
— Я не знаю. — Мария, приставать не буду, если сама не захочешь.
Округлила глаза от такого заявления. То есть он все продумал заранее? Если он вообще извращенец? Только прошлой ночью водил преподавателя, а сейчас уламывает студентку.
— Да не смотри ты так пугливо. Я же шучу. Пошли, Соколова, а то отморозишь себе одно место, а тебе ещё рожать.
Он схватил меня за руку и сплёл пальцы. Ноги заплетались его шаг был быстрым, дверь подъезда отворилась и мы оказались во тьме. Сколько помню тут никогда не горела лампочка.
— Сколько тут жил, не помню вообще что здесь горел свет.
Смеялся историк поднимаясь к лифту.
— Даниил Романович, вы сын Татьяны Васильевны?
С чего вдруг я решила об этом у него спросить?
— Маша, давай договоримся. Вне учёбы субординация отменяется. — И как я должна к вам обращаться? — Хотя бы на «ты».
Подмигнул пропуская меня в лифт и тут я испугалась маленького закрытого пространства. Никогда не боялась лифта, наоборот любила на них ездить, а сейчас воздух будто перекрыли и я не могла пошевелиться.
— Хорошо, попробую. — Татьяна Васильевна моя мать, с подругой решили в Шерлока поиграть? — С чего вы взяли? — Вчера она подходила и интересовалась учился ли я в вашей школе, а сегодня ты спрашиваешь про мать. — Я её не просила к вам, ой прости. К тебе подходить.
Лифт наконец приехал на нужный этаж Даниил игнорировал сказанное мной. Молча прошли в его квартиру, включился свет и я осмотрелась вокруг. По схеме квартира напоминала нашу с мамой, только интерьер был разный, эта выглядела более прилично и богато. Мне даже стало неловко.
— Проходи на кухню, она там.
Указал на налево от дверей. Потом перевёл взгляд на мои ноги, да что они ему покоя не дают.
— Давай помогу снять.
Что он делает?
Он сел передо мной на корточки и взял своими сильными руками мою хрупкую ножку и помог снять сапог, потом второй. Я задержала дыхание и выпучила на него глаза, он сказал что приставать не будет, а сам лапает мои ноги!
