– А здесь уже заправлена лента. Но, боюсь, не дадут перезарядиться. Так что будем вести огонь экономно. Нам бы из села вырваться. А там, в степи, уже ищи-свищи. Всё, господа, по коням, – скомандовал подполковник.
Ростовцев поставил ящик в бричку, одним махом вскочил на осёдланного коня и принял из рук юнкера саблю и револьвер. Револьвер он заткнул за пояс, которым непонятно когда успел перепоясаться. Молчанов в суматохе об этом не подумал, зато подумал Нечволодов и протянул ему чей-то ремень. Сам юнкер тоже был при полном параде: не только подпоясан, но даже успел с кого-то снять кубанку. И теперь немного напоминал эдакого казачка. Подполковник же не успел проследить за своим внешним видом – у него не было ни ремня, ни сапог. Впрочем, ротмистр тоже был босым. Разутыми были и оба красных командира.
На немой вопрос Александра ответил Нечволодов.
– А бандиты всех разувают. С обувкой нынче туго, вот и снимают со всех сапоги. А у меня размер маленький, мои никому не подойдут. Померили и назад вернули.
– Ладно, мы с ротмистром сейчас выедем со двора, если всё спокойно, махнём – и вы сразу выезжайте, – Сергей говорил эти слова уже на бегу. Вскочив на коня, он кивнул Ростовцеву, и они не спеша, шагом, выехали со двора. У Сергея в руках был только немецкий люгер. Ротмистр держал в руке шашку.
Но тут везение кончилось. Не успели бывшие пленники выехать со двора, как им навстречу попалась целая ватага махновцев. Хорошо ещё, что они были не на конях. Но каждый был вооружен до зубов: в руках – винтовка, за поясом – пистолеты, гранаты, сабли, а двое ещё и перепоясанные крест-накрест пулемётными лентами по всем канонам тогдашней моды. Недолго думая, ротмистр тронул коня и поехал прямо на эту живописную толпу. Махновцы, не успев даже удивиться, машинально расступились. И тут Ростовцев показал мастер-класс: за несколько секунд он своей саблей резко сократил численность ватаги: взмах направо, взмах налево, разворот коня, ещё пара взмахов – и вот уже четыре окровавленных тела валяются в дорожной пыли.
– Хлопцы, беляки!.. Золотопогонники!.. Стреляй их!.. Рубай!..
Махновцы бросились врассыпную, попрыгали за тыны, некоторые повернули назад и побежали. Но двое остались на месте и моментально подняли свои винтовки. Несдобровать бы Ростовцеву, но тут прозвучали два сухих хлопка, и оба махновца как подкошенные свалились на дорогу.
– Ходу, подполковник, ходу! – уже не скрываясь, заорал Сергей и, выстрелив ещё раз в сторону махновцев, пришпорил своего коня. То же самое сделал и ротмистр. Они вдвоем поскакали на окраину села. Со двора вылетела тачанка и понеслась за ними. Но было поздно. Вслед им раздались выстрелы опомнившихся махновцев, а некоторые лихие батькины хлопцы уже успели вскочить на коней и с гиканьем поскакали за беглецами.
Небольшая заминка случилась на выезде из села – как на грех, там стоял дозор, причём у одного из дозорных в руках был пулемёт системы Льюиса.
– Ротмистр, пулемёт! – крикнул на скаку Сергей.
Ростовцев пришпорил коня и ринулся к дозору. Но он не успевал. Дюжий хлопец с ручным пулемётом ухмыльнулся и поднял свою самоварную трубу. Ещё немного – и он прошьёт обоих всадников. Но вдруг на месте, где только что стоял пулемётчик, взметнулось чёрное облако и сверкнул огонь. И тут же по ушам ударил звук взрыва. Сергей на всём скаку осадил коня и обернулся. Мимо него промчалась тачанка, в ней стоял его брат и весело скалил зубы.
– Давай, Серёга, хватай самовар – и за нами. Два пулемёта нам не помешают, – проорал Сашка.
Сергей подскочил к месту взрыва. Там валялся, зажимая окровавленный живот, тот самый молодой парень, который секунду назад хотел их застрелить. Рядом сидел скорчившись и стонал второй махновец. Чуть поодаль неподвижно лежал ещё один. Сергей хотел было поднять пулемёт, но ротмистр оказался проворнее – не слезая с коня, он свесился к земле, одним махом подобрал валявшийся «льюис», выпрямился и, подскакав к тачанке, которая немного притормозила, передал ручной пулемёт Мамочкину. Тот по-хозяйски установил его на переднее сиденье тачанки, и подполковник снова пришпорил коней.
И вовремя. Из села уже вылетали с гиканьем и свистом хлопцы атамана Щуся. Сам атаман, вероятно, всё ещё валялся в отключке – гранатой он получил очень и очень неслабо. Но сейчас его людям не надо было ставить боевую задачу и отдавать какие-то приказы – уже было понятно, что пытаются бежать пленные, уже шла стрельба, причём махновцы почему-то орали во всё горло и стреляли просто в воздух. То ли сами себя подбадривали, то ли это у них такой ритуал был. Хотя, скорее всего, хлопцы просто показывали удаль молодецкую, так сказать, сами себя накручивали. Только что выпивали и закусывали, а тут тах-бах – снова война. И подогретые самогонкой хлопцы ринулись на врага.
Но их было много. И если стреляли спьяну преследователи в белый свет как в копеечку, то уж если бы они догнали беглецов, саблями посекли бы их в капусту. Подполковник Молчанов понимал это как никто другой – с конницей Махно он сталкивался не раз. Поэтому немилосердно погонял коней. Однако, несмотря на то что тачанка неслась как птица, всадники постепенно стали обходить её справа и слева. И тут загрохотал пулемёт системы Максима.
По ходу диспозиция, о которой накануне говорил Молчанов, изменилась – он стал кучером, а за пулемётом оказался раненый Васильев. Юнкер Нечволодов подавал ему ленту, а Мамочкин с ручным «льюисом» прикрывал фланги. И не зря – махновские конники стали обходить тачанку справа и слева. Некоторых успел сбить с сёдел Сергей, точно стреляя из своего люгера, но махновцев всё равно было очень много.
Первую волну сбрил «максим» – он просто скосил сразу десяток всадников, которые уже почти настигали беглецов. Когда станковый пулемёт стреляет в упор, то тело человека становится похоже на фарш. Все-таки пули калибра 7,62 мм с небольшого расстояния просто прошивали махновцев и их коней насквозь. И пока задние резко притормозили, те, кто успел обойти беглецов справа и слева, пользуясь тем, что находятся в мёртвой для пулемёта зоне, с гиканьем стали резко сближаться с тачанкой. И тут заговорил второй пулемёт.
«Льюис» не рокотал, как «максим», он, скорее, строчил, как швейная машинка. Или стрекотал. Или шелестел. Звук его выстрелов был негромким, и вначале махновцы даже ничего не поняли – как будто на них налетел рой пчёл. Но эти пчёлки разили насмерть. И вот ещё с десяток всадников свалились с коней, вот с одной стороны осталось всего трое. Мамочкин моментально развернулся влево и открыл огонь по махновцам практически в упор. При этом подполковник продолжал гнать лошадей, и через какое-то мгновение к Мамочкину присоединился и Васильев, открыв огонь по остаткам махновской конницы, которая вновь оказалась в секторе обстрела.
Разгром был полный. Впереди виднелась кромка леса, а сзади оставались только мёртвые и раненые. Всего несколько всадников, повернув коней, улепётывали назад в село. Против двух пулемётов с одними саблями – это было чистое самоубийство, о котором спьяну махновцы не подумали. Если бы не был упущен момент, если бы тачанка не успела выскочить за пределы села, то тогда шансов уйти у беглецов почти не было. Но, как говорится, удача всегда на стороне смелых и отчаянных…
