Я бережно разгладил ладонью мятую газетную страницу. Допрыгался, юморист, подумал я. Дохохотался, свистун. Смерти я ему не желаю, по-христиански, но и без моих пожеланий-непожеланий дела его швах: заложников у нас обычно живыми не отпускают, хотя деньги за них иногда берут. А порой и денег не берут. За помощь в поиске мужа Сусанна обещает миллион, но вряд ли она выкинет деньги за труп. Эмоции схлынут, денежки останутся, а она – полная им хозяйка. Тогда возникаю я с печальной мордой и готовым бизнес-проектом газеты. Который, кстати, ей уже и понравился.
Только бы меня не опередили, внезапно испугался я. Проектов у людей навалом, важно быть первым. А то налетят, околпачат, наврут ей с три короба. Послезавтра… да нет, прямо завтра нанесу ей рабочий визит. Без предупреждения. Приор темпоре – потиор юре. Кто первый, тот и прав. Главное, продумать распорядок действий. Сперва выражаю сочувствие, затем прошу денег. Утром – сочувствие, днем – миллион. Не наоборот!
11. МАКС ЛАПТЕВ
Разговор заладился и без коньяка. Когда на обратном пути я стал прокручивать его в голове, то поразился, до чего ж наша беседа походила на партию в настольный теннис! Не на ту, что наспех играешь в обеденный перерыв, еле уговорив приятеля из соседнего отдела отпасовать тебе разок-другой. А на чистую партию двух полупрофи с правильно поставленным ударом. Собеседница, уловив мою манеру, быстро подстроилась под нее. Потому общаться нам было так же приятно, как перебрасываться мячиком с игроком своего уровня. Без напряжения. Без раздражения. За один спортивный интерес. Я ей – пинг, она мне – понг. Удары не гасим, подачи не упускаем, очков не считаем, на лицах – сплошное понимание.
Исходя из моего опыта, эта легкость дается только в двух случаях, которые взаимоисключают друг друга. Случай первый: у человека, сидящего напротив тебя, далеко в шкафу припрятан тако-о-о-ой здоровенный скелетище, что для его сокрытия выстроено множество эшелонов обороны – сквозь них и полиграф-полиграфычу не пробиться. Случай второй: человеку напротив тебя просто нечего скрывать – и все тут.
Первые минуты беседы мы с хозяйкой разбирались, как друг к другу обращаться. Ледяных «господина» и «госпожу» исключили сразу. «Гражданку Звягинцеву» и «гражданина Лаптева», посмеявшись, оставили милиции. Попробовали зайти с имени-отчества, но затем сравнили даты, прикинули, что могли бы учиться в параллельных классах, и сговорились на «Сусанне» и «Максиме». При этом дистанцию между нами сохраняло корректное «вы». То, что надо. Даже моя Ленка не бросила бы в меня камень. Еще минут несколько мы потоптались на берегу вязкой темы участия (неучастия) органов ВЧК—ФСБ в деле исчезновения главы семейства Звягинцевых. И договорились, что это болото мы обойдем по кромке. Или – того лучше – заморозим. Иначе вместе утонем в претензиях, которые, строго говоря, ею уже были выплеснуты, а мною отведены. Я не требовал от Сусанны раз и навсегда исключить подозрения в адрес Лубянки: сильный нажим с моей стороны сам по себе смотрелся бы уже подозрительно. Мы только решили на время перевести версию из первостепенных во второй ряд. Дабы сосредоточиться на иных идеях. Поплодотворнее.
Для разминки я проверил крепость краеугольной темы киднэппинга. Быть может, спросил я, супруг и не похищен вовсе, а – тысяча извинений! – добровольно выпал из семейного гнезда? Юридическая литература такие прецеденты описывает, художественная – тоже. У Чехова хотя бы, в «Шведской спичке». Искали труп, нашли бабника. Вдруг и Звягинцев сейчас где-то на Канарах с новой подругой? А?
– Поглядите на меня, Максим, – Сусанна на кресле переменила позу. В просвете халата блеснула аппетитная белая коленка. Теперь точно: мне ее продемонстрировали. Мастерский пас. – Я что, по-вашему, уже вышла в тираж? Я похожа на женщин, которых добровольно бросают?
– Нет, конечно, – честно оценил я колено и прочее. – Все на уровне, более чем. Вы похожи на ту, которая сама бросит кого угодно… если не брать во внимание историю с третьим мужем.
– С третьим? – приподняла удивленную бровь Сусанна. – Почему же с третьим? С какого края третьим?
– Сергиенко, – уточнил я. – Разве он не был номером три?
– Ах, ну да! – сообразила хозяйка. – Вы же считаете только юридических мужей, у меня-то другая арифметика. Тут вы правы. Сергиенко – моя единственная ошибка. Поразительно красивый и умный дурак. Так и не научился любить меня больше, чем свои древности. Для него я всегда была тенью какой-то там мифической королевы Гудрун. Я ему родила дочь, и догадайтесь: как он ее назвал? То есть чего я спрашиваю – Лубянка ведь знает все.
– Не все, – раскрыл я служебную тайну. – Этого нет в вашем досье.
Там только ее инициалы.
– Сванхильдой! Сванхильда Сергиенко, убиться можно! Я сама это имя еле-еле заучила наизусть. Бедная девочка совсем уже не помнит русского. Шлет мне иногда е-мейлы на старонорвежском, ни с каким словарем их не разберешь…
Я тактично выдержал паузу и лишь затем послал новый мячик:
– Выходит, всех прочих мужей первой оставляли вы?
– Это звучит так печально… – Сусанна потупилась, но секунду спустя вскинула свою серебристую головку. Ни следа печали на лице ее я не обнаружил. – Хотя какого черта придуриваться? Все верно. Я – их – бросала – первой. И что такого? Пока мы относительно молоды, у всех наших любовей короток поводок. Едва в сторону отвернешь, ошейник уже душит. Вот и сбрасываем его без спросу… Вы сами-то, Максим, сколько раз были женаты?
– Всего один, – сознался я. В сегодняшней игре этот мячик был наиболее простым. – До сих пор женат.
– Ну конечно! – Сусанна понимающе подмигнула. – Я и забыла, откуда вы. В вашей организации не забалуешь. Чуть что, и жена бежит к генералу, сообщать про пошатнувшийся моральный облик. И вам задерживают очередное звание… Угадала?
– В жизни всякое бывает… – обтекаемо сказал я. Моя Ленка скорее жабу съест живьем, чем пойдет плакаться по начальству. Впрочем, я ей и повода не даю. А новые звания мне тормозят немножечко за другое. – …Но возвращаясь к бывшим мужьям: разве не могло так быть, чтобы кто-то из них затаил недоброе? На вас или на соперника?
– Морды друг другу они били почти всегда, – не без гордости, как мне почудилось, объявила Сусанна. – Скандалы друг другу устраивали. Подробностей я уж не помню, хотя скандалы были качественные… Но вы ведь, надеюсь, не думаете, что Сабонис с Эдельманом или, допустим, Давтян с Сеноженским… этих двух, эпизодических, у вас наверное нет в досье… что они все взяли и объединились в банду, чтобы из-за меня расквитаться с Звягинцевым? Все они крайне приличные люди… ну кроме Пяста, конечно, но тому еще гарантированно сидеть лет восемь…
– Значит, подытожим. – Мысленно я переварил несколько новых для себя фамилий. Надо бы осторожно собрать их полные ФИО, но это после, не убежит. – Версию о причастности ваших бывших супругов и близких друзей вы категорически отметаете?
– На все сто, – подтвердила Сусанна. – Поверьте, Максим, моему вкусу, моему женскому чутью… моему красному диплому музыковеда, наконец… Я бы никогда не выбрала какого-нибудь тупого рэкетира. Все мои избранники – люди с изюминкой, своеобычные, легкие, поэтичные… ну если не брать в расчет старого дегенерата Резеду, который, впрочем, давно умер…
