одной запертой двери. Ирбис мог спокойно пройти в помещение за стойкой трактирщика и поискать там что-нибудь съестное. Никто бы ему и слова не сказал. Попросту было некому. Но до мародерства он опускаться не желал. При себе имелись ещё свежие припасы. Ими и было решено отужинать.
Свечку зверолюд зажигать не стал. Глаза и без того пока справлялись с темнотой. Достав из дорожного мешка буханку хлеба и палку колбасы, юноша при помощи охотничьего ножа быстренько сварганил себе четыре бутерброда и разложил их в ряд на подоконнике. Расщедрившись, вынул ещё и сыр, положив его тонко нарезанные ломтики поверх колбасных кругляшей.
Не успел он съесть первый из четырех, как на подоконник запрыгнула белая кошка и протянула к бутербродам лапку. Подцепив когтями, притянула к себе пластинку сыра и как ни в чем не бывало, принялась ее есть.
Парень возмущённо наблюдал за происходящей прямо перед его носом кражей. Но потом, кое-что осознав, тихо спросил воровку, разумеется, не ожидая ответа: — Тебя тут одну оставили, да? Точно, когда я пришёл, ты ведь на подоконнике спала… Это твое место?
Кошка не обратила на заговорившего с ней мальчишку ровным счетом никакого внимания, давно привыкнув к шуму от постояльцев трактира.
— Хоть бы мяукнула в благодарность, — шутливо фыркнул юноша, а затем отдал ей колбасу с одного из бутербродиков. Та приняла этот жест доброй воли как должное.
Когда перед мальчишкой на подоконнике остался последний кусок хлеба с лежащей на нем колбасой и сыром, в помещение за прилавком послышалась возня. Вообще-то Ирбис не был обязан охранять чужое имущество, но всё-таки он решил проверить, что там происходит. Ведь и ему самому могла грозить опасность. Была у него уверенность, что в случае проблем можно будет позвать на помощь. Вот только он не подумал о том, что за всеми этими криками и стонами, раздающимися из лагеря инквизиторов, его попросту не услышат. Но ведь всегда можно было убежать. Ну, или почти всегда.
Осторожно подойдя к двери, висевшей на одной петле, он увидел тусклый свет, пробивающийся с той стороны. Достав лук со стрелой, он сжал их в одной руке, а другой попробовал осторожно приоткрыть выбитую инквизитором дверь. Раздался противный протяжный скрип, на корню порушивший все планы. Делать было нечего, и зверолюд вошёл на кухню, при этом легонько натягивая тетиву и готовясь при необходимости защищаться, выстрелить. Держа в зубах не очищенную морковку, на него испуганно уставился черноволосый мальчишка лет двенадцати. В его рубашке на правом боку, через прореху, окружённую пятном засохшей крови, виднелись посеревшие от времени бинты. Сам незваный гость в этот момент стоял на коленях возле поставленного прямо на пол огарка свечи и копался в одном из мешков, прислоненных к стене.
— Эй, ты кто такой? — малость растерявшись, спросил Ирбис, не ожидавший увидеть такого маленького грабителя. Тот от испуга выронил изо рта морковь и, не поднимаясь, стал пятиться назад.
— Эй! — крикнул зверолюд, — я сейчас инквизиторов позову!
— Н-не надо инквизиторов! Я Пек… — запинаясь ответил малолетний грабитель, — Я… Я сейчас уйду. Я не з-знал, что тут кто-то есть… Я просто хотел поесть и всё! Я не вор…
Последнее утверждение было спорным, но рыжий путешественник все же опустил лук и даже вернул стрелу в колчан.
— Иди к родителям, — фыркнул постоялец, набравшийся смелости от осознания того, что с этим противником голыми руками мог справиться даже он.
— У меня… Я… Один… Мама… Наверное, мертва. А папу… Папу инквизиторы в клетку закрыли.
— А дома еды нету?
— Дом сгорел, — ответил незваный гость, поднявшись на ноги и собираясь вылезти через окно на кухне, которое и было использовано для проникновения в трактир.
— Пойти к соседям? — неуверенно предложил парень, убирая лук за спину.
— Я не здешний… — ответил воришка, уже вылезая на улицу.
При виде этого мальчика Ирбису вдруг вспомнился пропавший Эрик, поиски которого были брошены из-за куда более важного дела. Друг тоже промышлял воровством и жил один. Но, у него хотя бы была крыша над головой. Поддавшись жалости, зверолюд подбежал к окну и крикнул в убегающему воришке: — Постой! У меня есть немного еды. Я поделюсь!
— У меня нет денег!
— Угощу! Бесплатно…
Но несмотря на добросердечное предложение, мальчишка всё-таки удрал.
Вздохнув, юноша, потушив брошенную воришкой свечу, поплелся назад в зал. На подоконнике его встретила довольно развалившаяся белая кошка, возле которой обнаружился пустой кусок хлеба. Парень с возмущением во взгляде потыкал наглую зверюшку в пушистый живот. Та только дёрнула задней лапой и едва заметно шевельнула хвостом.
— Это был мой бутерброд, ты…
Делать было нечего. Пришлось доедать то, что ему оставили.
Когда голод был немного утолен, входная дверь трактира тихо скрипнула, и в помещение, робко озираясь, вошёл тот самый мальчик. Фигуру зверолюда, сидевшего у окошка, он увидел сразу, невзирая на темноту.
— Эм… Ещё можно поесть? — с опаской в голосе спросил он.
— Угу, — Ирбис согласно кивнул и пошарил в своем дорожном мешке, доставая половинку буханки хлеба, оставшуюся после приготовления бутербродов.
Пек пошел за ней, но, споткнувшись в темноте о стул, упал на пол.
— Сейчас свечку твою принесу. Подожди, — сказал рыжий путешественник, закинул дорожный мешок на плечо, не рискнув оставлять имущество наедине с несостоявшимся воришкой, и сбегал на кухню. Дождавшись возвращения Ирбиса, при помощи огнива мальчик зажёг свет и, присев на повалившее его препятствие, принялся быстро расправляться с угощением. Зверолюд устроился рядом, поставив свечку в центр стола.
Ел он в полной тишине. Расправившись с хлебом, Пек сказал: — Спасибо, — и поспешил к выходу.
Юноша не собирался его задерживать, но всё-таки на всякий случай решил выяснить один момент: — Почему ты думал, что тут нет никого?
— Слышал, как инквизиторы об этом говорили, пока пытали трактирщика с семьёй.
Ирбису эта новость очень не понравилась. Конечно, он слышал крики и стоны. Они звучали прямо сейчас. Но о методах допроса старался не думать, гоня прочь из головы эти мысли и не желая вмешиваться в происходящее в деревне. Как не крути, а он просто проходил мимо. Но вот слова о пытках семьи трактирщика задели его за живое. Самого хозяина заведения и его жену он не знал, но вот их дочь, та самая девушка, что делала непристойные
