наелись, что пошевелиться не могли. Иномир соломкой ковырялся в зубах, а Мила, сложив руки на сытом животе, то и дело вздыхала.
— Такой обед надо запить чем-то лучше, чем прогорклым пивом, — произнес Иномир. — Кузьма! Неси медовухи, и не ври мне, что у тебя ее нет.
Кузьма ходил уж очень довольный, собирал монеты со столов, принимал похвалы за кухню и все повторял название трав, которые Мила добавляла в суп. И без каких-либо споров принес две кружки за их стол. Мила отказалась, и Иномиру пришлось выпить за нее. Так они и просидели друг напротив друга и не заметили, как быстро пролетело время. Она спохватилась первая, когда дверь за одним из посетителей закрылась и в щелке успело мелькнуть потемневшее небо.
— Иномир, мы же хотели идти в дорогу, — спохватилась Мила.
— Я уже никуда не пойду, — вздохнул Иномир и сложил руки на груди.
Мила привстала и пригляделась к нему — тот немного косил глаза, а его щеки были зарумянены.
— Да ты напился, — нахмурилась она. — Иномир, а как же Черный ельник?
— Пусть стоит, ничего от одной ночи не случится. Незачем меня было харчами своими баловать, — ответил он и окликнул Кузьму, так громко, что у нее уши заложило: — Эй! На ночь остаемся, накрой нам в одном из сараев.
— Сарае? — переспросила она. — Каком еще сарае? Я не буду спать с тобой ни в каком сарае!
Капал мелкий дождь, на улице совсем стемнело, и никого в округе не было. А Мила уже ошарашенно смотрела на открытые двери низенького, почти развалившегося строения и качала головой. Все поверить не могла, что перед ней лежало застеленное холщовыми простынями сено слабо освещенное лучиной, вставленной между досок. Огар падал в ведро с водой, и вся эта затея ей все больше не нравилась.
— Может быть, еще не поздно уйти? — Она с надеждой посмотрела на Иномира. — Я не могу ночевать рядом с мужчиной.
— Мы же уже столько раз спали у одного костра. — Он поднял бровь. — Эта ночь чем-то отличается?
— Как чем? — возмутилась Мила. — Над нами же крыша, а значит, считай, что дом. И уж не знаю как тут, а у нас от такого позора мне в жизни будет не отмыться.
— Ну даешь. — Иномир покачал головой, вошел в амбар, прилег и закинул руки под голову. А она продолжила ошарашено на него смотреть. — Милослава, если тебе так легче будет, то сарай — это совсем не дом, а, скорее, уличная пристройка. — Иномир посмотрел на нее исподлобья. — Так что от открытого неба почти ничем не отличается. Посмотри: здесь нет ни лавок, ни кроватей. К стенке разворачивайся и спи, но если тебе, конечно, так стыдно, иди к Белогриву. Мне лучше будет, — он широко развалился, — хоть отдохну от общества, которого в последнее время многовато стало.
— А может, мы вдвоем там заночуем? — предложила Мила. — Одной мне там страшно будет, а с тобой намного спокойнее.
— Какая же ты смешная. — Иномир покачал головой. — Предлагаешь мне поменять такое мягкое сухое сено на твердую мокрую землю? Нет, спасибо, я еще со своей головой дружу.
— А что, и вправду мягкое? — Мила вытянула шею и осмотрела сарай еще раз: на стенах между досками чернели щели, пол заменяла голая земля, а крыша местами протекала. — Все же ты прав, это не дом. Наверное, я все же могу здесь переночевать с тобой. — Она осторожно перешагнула ноги Иномира, присела подальше, потрогала сено и громко удивилась. — И вправду мягкое.
Ее лицо озарила счастливая улыбка. Мила широко расставила руки, опрокинулась на застеленную простынь, вытянула ноги и, закрыв глаза, от удовольствия промычала.
— Ну а ты не хотела, — прозвучал насмешливый голос Иномира. — Смотри, привыкнешь к хорошей жизни, так и на земле спать больше не захочешь. Только говорю наперед: сено за тобой таскать не буду.
— Больно надо. — Мила снова присела, чтобы снять туфли, но продолжила осторожно разглядывать Иномира.
Он довольно улыбался, качал ногой и смотрел в потолок. И она с тревогой подумала, что если в ее деревне все же узнают, что она провела ночь с мужчиной под одной крышей, то не только ее, но и всех братьев ожидал ужасный позор. Только в тепле было так хорошо, что она, в конце концов, решила, что можно о многом и умолчать. На том успокоилась, вновь прилегла, отвернулась и прикрыла глаза. Но вдруг опять вспомнила, что спала не одна.
До этого она никогда не задумывалась, где и как спал Иномир. А сейчас он находился так близко, что даже шум дождя не заглушал его глубокого дыхания. Сено под ним шумело: он никак не мог улечься. Мила резко развернулась и хотела уже сделать ему замечание, как увидела, что тот внимательно на нее смотрел.
— Я давно хотел у тебя спросить, — начал Иномир. — Расскажи мне о своем доме, мне очень интересно послушать про место, в котором ты живешь. Судя по тому, как ты доверилась людям в моей деревне, могу предположить, что не сильно оно отличается.
— И вправду, не сильно. — Мила вздохнула, сложила руки на груди и стала смотреть на черный потолок. — Но все же отличается: здесь день короче, а ночи намного длиннее. И кажется, что воздух немного другой, тяжелее что ли. — Она задумалась. — Но знаешь, что самое странное?
— Что же?
— Сны какие-то не такие. — Мила взглянула на него и заметила, как он замер. Щеки немного покраснели, она отвернулась и продолжила: — Иногда не понимаю, где сон, а где настоящее. Хотя, быть может, это оттого, что в последнее время я много чего пережила. Может, мне только все это кажется? Как думаешь? Тебе же сны такие не снятся?
— Мне снятся самые обычные сны, Милослава.
— Значит, и вправду придумываю, — вздохнула Мила. — Но ладно, это все мелочи. А если тебе интересно про мой дом и деревню послушать, то, наверное, я ничего интересного тебе не расскажу. Большие дома, зеленые огороды, наглая скотина да бескрайние поля. А вот народ там хороший живет, все дружелюбные и хорошо меня знают.
— Должно быть, у тебя много близких и друзей. — Иномир улыбнулся.
— И вправду много, одни братья чего стоят. — Мила вновь вернула взгляд на потолок. И в сарае повисло долгое молчание, но на удивление приятное. — Знаешь, когда твой человек вернет меня к братьям, я буду так тебе благодарна. Только ты меня не забывай, можешь иногда в гости приезжать. Я тебе тогда и не такой вкусной еды наготовлю. Тебе же и вправду понравилось? — Она снова повернула к
