думал об этом. В данный момент он боялся того, что на сердце от взгляда Фелиции становилось теплее. По-настоящему боялся.
Он никогда не позволял себе привязанности к кому-либо, кроме сестры. Даже запрещал себе влюбляться.
Так безопаснее. Однако сейчас, оглядываясь на проведенные в одиночестве годы, он ощутил холод, словно действительно оказался в ледяных водах озера Уиндермир.
Глава 5
Фелиция думала о том, что невеста часто волнуется перед свадьбой, даже если отношения с женихом были непродолжительными, как в ее случае. Она вышла из библиотеки на рассвете, прижимая к груди книгу.
Многие девушки с беспокойством ожидают первой брачной ночи, но ей, по-видимому, нечего бояться. Хотя бы это радует, верно?
Она шла по темному, холодному дому вниз, в кухню, где в любое время года и суток тепло, и думала о том, что будущий супруг до сих пор остается для нее загадкой.
Скорее всего, он не оправился от детской травмы.
Она надеялась узнать подробности, когда попыталась вовлечь его в оранжерее в игру. Надо было выяснить, как глубоки полученные раны. Пока уловка не удалась, но приятно уже и то, что он пытался поучаствовать, пусть и неловко, что являлось доказательством его искреннего желания сделать ее жизнь в Скарсфелде приятной. Она и сама хотела быть счастливой, а для этого нужно точно определить цель и смысл. На данный момент всех заботит лишь непростое положение Абигейл. Но что будет потом? Сестра останется дома, и чем заниматься ей, Фелиции?
Возможно, со временем все наладится, а пока она будет наслаждаться жизнью и читать интересную книгу, которую сжимала в руках. Необходимо найти дело, способное отвлечь ее от грустных мыслей, например, о том, что сестры не смогут присутствовать на свадьбе. Сколько лет они играли, репетируя, как будут идти по проходу в церкви, и даже не допускали мысли, что сестер не окажется в этот момент рядом.
Но больше всего Фелиция тосковала по маме. Десять лет назад, когда несчастный случай лишил их родителей, сестрам и Питеру пришлось вместе выбираться из Аида, куда швырнула их судьба. Кузен принял титул и обязательства, когда ему было только двадцать. Им всем удалось справиться, жизнь их вновь стала прекрасной, как мечтали мама и папа.
Сейчас, перед свадьбой, Фелиции очень не хватало мамы. Самое главное, разумеется, что она поступает так, как мама того хотела. Скорее всего, она рядом, только в другом, потустороннем смысле. Может, ей подскажет книга?
* * *
В столь ранний час в кухне никого не было, но тепло помещение еще хранило. В воздухе витал аромат свежеиспеченного хлеба.
Фелиция зажгла лампу и поставила ее на столешницу — почти в самом центре комнаты образовался островок света.
Решив, что чай сейчас будет очень кстати, она приготовила и налила его в чашку. О, и вот тут, под полотенцем, лежат на блюде кексы, оставшиеся после вчерашнего чаепития.
Она подвинула стул и села. Ах, так намного лучше и приятнее, чем ходить из угла в угол в своей комнате, пытаясь унять бурю эмоций в душе.
Открыв книгу со значениями имен, Фелиция принялась листать ее, пока не увидела имя «Исайя». Хм… похоже, существует не один вариант написания.
— И-С-А-Й-А, — произнесла она вслух. Так ей нравилось больше.
Прихлебывая чай и откусывая от кекса, Фелиция просмотрела значения имени. Их было несколько.
— Спасение, посланное Богом, — прочитала она вслух. Пожалуй, это не очень подходит к ее Исайе.
Ее Исайе? Мысль так разволновала Фелицию, что она едва не выронила чашку. Почему она внезапно назвала его, пусть мысленно, «своим Исайей»? Вероятнее всего, потому, что он скоро станет ей мужем, а она ему женой. В союзе супруги принадлежат друг другу.
Она решительно покачала головой. Факт остается фактом, она считала его своим. И сколько ни размышляй, разглядывая кекс, мысли не изменятся.
Эльфалет.
— Судимый богом? — Фелиция поставила чашку, откусила от кекса и подперла голову рукой. — Никакой подсказки.
— Будет обидно, если вы ее так и не найдете, — раздался голос. В дверях появился Исайя. — Что вы делаете здесь ночью? — Он вошел в круг света.
Что? Она вот знает, что делает. Сейчас? В этот самый момент? Ну, смотрит на него — вот что она делает. Его непослушные кудри взлохмачены. Халат распахнулся, и в вырезе ночной сорочки она могла увидеть часть обнаженного торса, который всегда скрыт одеждой.
Исайя, скорее всего, был так же, как она, уверен, что останется никем не замеченным.
Что она действительно здесь делает?
— Я не могла заснуть, вот решила найти значение вашего имени.
Он подвинул стул и сел напротив.
— И что удалось выяснить?
— Что вы загадка. — Она отломила половину кекса и протянула ему.
— И полон противоречий.
— Неужели?
— Смотрите, у нас есть Исайя, что означает «спасение, посланное Богом». По-моему, очень мило. Но все усложняет Эльфалет — «судимый Богом», как вы сказали.
— Предлагаю добавить, что Бог милосерден, поэтому судил и помиловал.
— Но позвольте, Фелиция… — Он растерянно оглядел ее. — Что вас так тревожит? Отчего вы одна в кухне в такое время?
— Полагаю, по той же причине, что и вы. — В уголке его рта осталась крошка, пока она не упала, придется преодолевать искушение смотреть на нее снова и снова. Будь она обычной невестой, не отрывала бы взгляд от его губ без всякого стеснения. — Завтра наша свадьба.
— Вы жалеете?
Бог мой! Крошка упала на лацкан халата, прямо туда, где полы ткани соединялись под углом. Теперь она может свалиться ему на колени или за ворот, впрочем, не важно. Ведь Фелиция не обычная невеста.
— Я бы так не сказала. А вы?
— Нет, Фелиция. Я не жалею. — Он потянулся через стол и пожал ее руку. — Я считаю вас обаятельной и очень милой.
— Это правда? Меня постоянно терзает один вопрос, Исайя, и я ничего не могу с собой поделать. — Нет, она совсем не думает, что почувствует, если он коснется ее волос или губ, вовсе нет. — Что будет со мной, когда вопрос с вашей сестрой разрешится, и она останется дома? Каков будет смысл моего пребывания в Скарсфелде?
— Им может стать все, что угодно.
— Честно признаться, Исайя, вы говорите довольно расплывчато. Что это значит? Я могу висеть на лиане в оранжерее, как канатоходец в цирке? Вы не будете возражать?
— Пожалуй, нет.
Ой! Ей показалось в тусклом свете или он улыбнулся? По-настоящему, не только глазами, но и губами. Может, это и было ее целью? Заставить его улыбнуться? Похоже, ее все же
