Книга Большая книга перемен - Алексей Слаповский

____ ____

____ ____

____ ____

____ ____

__________

____ ____

Вы получите неожиданное известие.

Максим поделился своим огорчением с Петром, а Петр рассказал, что Немчинов передумал, звонил, выражал готовность работать.

– Его тысяч на двести опустить надо, чтобы в следующий раз не выдрючивался, – сказал Петр. – И где гарантия, что он тоже сумеет? Может, правда, в Москву? Там всяких писателей полно, а зарабатывают, я не думаю, что очень уж хорошо.

– Может, и в Москву, – согласился Максим, которому не хотелось вести переговоры со строптивым Немчиновым. Пусть Павлу понравилась его книга – ну и что? Есть люди с именами более известными, которые уж наверняка пишут не хуже. По крайней мере не начнут гнать пургу с первой строчки про могучий семейный клан.

А в это время Сторожев ехал к Павлу Витальевичу в его загородный дом.

Проезжая мимо поворота на Водокачку, вспомнил о намерении навестить Лилю и Колю. Надо позвонить Немчинову, напомнить и договориться.

К имению Костякова-старшего вела отдельная асфальтовая дорога, которую Павел Витальевич проложил для себя. А само имение, обнесенное высоким забором, располагалось на опушке леса. Дом трехэтажный, огромный, с роскошной столовой, строился пять лет, предполагалось, что будут жить здесь и дети, и внуки, и гости смогут собираться по двести человек. Но получилось так, что жена Ирина погибла в аварии, старший сын Егор и младшая дочь Рада и живут отдельно, и оба пока не собираются заводить внуков, гостей звать в пустой дом как-то странно, а с деловыми партнерами встречаться здесь не хочется. Не для того строилось, чтобы осквернять разговорами о деньгах, траншах, перевозках, объемах, отгрузках, откатах и т. п.

В углу обширного двора – домик, где живут супруги Сердяевы, рачительная, веселая и разговорчивая тетя Лида и не менее работящий, но молчаливый дядя Толя, они и смотрят за домом. Да еще охрана на въезде, само собой.

Павел Витальевич до этого лета появляется здесь редко, предпочитает жить в довольно скромной городской квартире. Когда же ему приспичивает уйти вразнос, он уединяется именно здесь, подальше от чужих глаз, и именно сюда приглашал Валерия Сторожева.

Позвал и на этот раз.

Устроились в малой столовой на первом этаже, ужинали без вина и водки, но Сторожев видел настроение Павла и решил упредить:

– Не рановато, Паша? Два месяца прошло.

– Знаю.

– Я откачаю, но я не бог. Тебе может стать плохо.

– Знаю. А чего ты суетишься? Может, я не для этого с тобой встретился? А просто – поужинать?

– Тогда ладно.

– С другой стороны, скажи, Валера, а почему бы мне и не выпить? Что мне мешает?

– Ну, дела, допустим.

– Клал я на них. Дела идут, контора пишет.

– Здоровье.

– А зачем оно мне? Для кого?

– Жизнь тоже не нужна?

– Не нужна, – подтвердил Костяков.

Валера человек опытный. Он понимал, что для Костякова важны и дела, и здоровье, и жизнь. Просто – корежит человека, выпить ему хочется, вот он и нагоняет на себя трагизм. Жаждущие алкоголики любят похвастать пренебрежением к жизни: свой страх заговаривают. А если уж выпьют, тогда им черт не брат. Сколько Валера знает случаев, когда по пьяному делу и вены себе резали, и с третьего этажа прыгали, и грозили под машину скакнуть. И хоть пьяных действительно бог бережет, но смертельных случаев тоже хватает. Помнится, откачивал Валера одного такого смельчака, а он вдруг встрепенулся, вырвал из себя иглы с трубками, побежал куда-то. Выяснилось – на крышу. Ему вздумалось прыгнуть на соседний дом, стоявший рядом, чтобы убежать от постылой жены, вызвавшей Сторожева (и больной ведь сам согласился на лечение!), от неминуемого похмелья. Он разбежался, оттолкнулся и с тяжелым влажным шлепком, напомнившем, что человек состоит из воды, ударился о стену противоположного дома и упал на землю уже мертвым.

– Нет, скажи, зачем мне нужна жизнь? – спросил Павел. – Для чего и для кого?

– Для детей хотя бы, – ответил Валера, понимая, что ответ Павла не устроит, но без этого нудного разговора не обойтись. На самом деле Павел колеблется, не настроился на запой, значит, надо использовать все возможности его отговорить.

– Я им не нужен. Им нужны мои деньги. И даже деньги не нужны, оба свое дело нашли, Рада из дома не выходит, на компьютере сутками чего-то там тюкает… Копейки зарабатывает и довольна. Такая девушка и вне жизни совсем, обидно даже. А Егор возится со своим самопальным театром и больше знать ничего не хочет. Короче, аргумент не катит, идем дальше.

– Сто раз ведь говорили, Паша.

– А я опять сомневаюсь. Скажешь – себе нужен?

– Да, себе.

– Зачем?

– Затем, что ты не знаешь, что с тобой будет завтра. Вот ты говоришь: я себе не нужен. Ты имеешь в виду себя – сегодняшнего. Которому плохо, грустно, понимаю, у самого такое бывает через день. Но ты лишаешь себя шанса узнать, каким ты будешь завтра.

Павел махнул рукой.

– Таким же. Нет, эти разговоры без питья – совсем не то. Давай выпьем.

– Постой, – сказал Сторожев. – Нажраться всегда успеешь. И сдохнуть. Почему ты думаешь, что будешь таким же? Я вот, сам знаешь, жил почти всю жизнь черт знает где черт знает с кем, – для пользы дела оболгал Валера первую жену и свое в действительности теплое отношение к ней, – и думал, что всю жизнь так буду жить. А потом…

– А потом встретил другую дуру. Извини, но твои слова.

– Да, мои. И тоже мог бы напиваться и сдыхать. Но я терпел. Я верил, Паша. И встретил женщину своей мечты, женщину, которую обожаю.

Валера опять соврал – но опять для пользы дела. Павел этого, конечно, не знал.

– Да, – сказал Павел. – Она милая у тебя. Добрая и…

Мужчины не умеют долго говорить о женщинах, к которым равнодушны, а Павел к Наташе был равнодушен, она ему совсем не нравилась, Валера это знал и не обижался, но, конечно, досадовал. Все-таки, подумал он в который уже раз, пора мне с Наташей заканчивать. И больше никаких совместных проживаний – ни с кем. Разовые встречи, комфорт необязательности.

– Нет, – сказал Павел. – Мне почти пятьдесят пять. Ты ведь понимаешь, что меня если кто полюбит, я имею в виду молодых и красивых, то только за деньги?

– Не обязательно.

– Обязательно. Нет, Валера, в этом ты меня не переспоришь. Я никому не нужен, и это факт.

– Братьям нужен. Максиму, Петру.

– Зачем? Они и без меня справятся.

– Ты им по-человечески нужен. Просто – как брат.