Книга Карабинер - Элен Форс

Обнимаю девушку и притягиваю к себе, пытаясь успокоить.

— Блин, от тебя пахнет им. — Взывает Марина, отодвигаясь и глядя с возмущением. — И судя по дорогущему парфюму, он не старый! А я надеялась, что мерзкий и отвратительный старик, чтобы тебе хотя бы в этом не повезло, дрянь везучая!

Она толкает меня в шутку, а я не могу даже улыбнуться. Не могу выразить словами свои чувства. Меня начинает беспокоить эмоциональная привязанность к Зейду, я тянусь к нему как к единственному источнику света и тепла в этом сыром и тёмном месте.

Пугает даже как спокойно я воспринимаю свою роль. Роль его игрушки. И ещё больше пугает то, как сильно я боюсь потерять его.

* * *

Не желая сидеть без дела, пока все работают, я занялась итальянским. Набрала книги в библиотеке, сначала читала их, а потом по памяти писала отрывки, проверяя за собой правописание. С детства я любила учиться, считала, что так смогу выбраться из бедности и наладить жизнь.

По лицу библиотекаря было понятно, что ему не нравится, как много казенной бумаги я трачу на свою писанину, но он не решался делать замечание и как-то комментировать мои порывы.

Так прошло две недели. Зейд, то появлялся и звал меня к себе, то пропадал и не давал ничего о себе знать. Мужчина ничего не рассказывал, не делился никакой информацией, а я боялась спросить его. Карабинер был очень закрытым и немногословным.

Мы занимались сексом у него в кабинете на столе, диване, кресле, подоконнике и даже пару раз на полу. Мужчина был жёстким и требовательным, всегда чётко знал чего хочет и требовал абсолютного повиновения от меня, но не был жестоким.

Зейд всегда приносил мне что-нибудь вкусненькое, чтобы побаловать. Один раз принёс коробку с хлопковым, невероятно удобным бельём. Несмотря на простоту трусики были очень симпатичными, мужчина сразу же порвал на мне одну пару.

Карабинер был для меня загадкой, которую очень хотелось разгадать. У мужчины могла быть семья, жена и дети… Кто знает, чем он занимается за стенами этого здания?

— Твой не объявлялся? — спрашивает Марина с улыбкой на лице во время обеда. За это время я успела узнать девушку получше, она была очень эмоциональной и иногда резкой, могла завидовать мелочам, но не была способна на подлость. Обычно Марина выплёскивала открыто своё негодование и успокаивалась. Возможно, на неё так сказывалось замкнутое пространство. — А ко мне сегодня приедет адвокат, моё дело отправляют на пересмотр. Если всё сложится, то отделаюсь условным сроком и штрафом.

— Хорошая новость. — Искренне радуюсь за девушку, ковыряясь ложкой в спагетти. Макароны у нас были каждый день и я уже не могла их есть. Всегда разваренные, пресные и прилипающие к зубам. — Я рада за тебя.

Марина напряглась и вытянулась, рассматривая что-то за моей спиной. Я обернулась, чтобы проследить за её взглядом и покрылась холодным потом за секунду. В столовую вошла группа мужчин — заключённых. Они сняли вверх комбинезонов и шли по пояс голые, пытаясь так привлечь внимание.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- Ух. Что за день. Сказка. — Среди них был Лысый, он сразу заметил меня и подмигнул. Мужчина не собирался оставлять меня в покое. — Сколько красивых шкурок.

За эти недели я успела отвыкнуть от домогательств. Кажется, ко мне даже стали относиться уважительнее из страха к Зейду.

— Писец. — Прошептала Марина, опускаясь ниже, чтобы её было едва видно из-за стола. — Хорошим это точно не закончится.

— Девочки, скучали по мужскому вниманию? — Мужское улюлюканье нарастало.

Я почувствовала, как мой страх смешивается с всеобщим, женщины боялись просто дышать. Каждая пыталась стать невидимой, лишь бы не попасться под руку заключённым, вальяжно гуляющим по небольшой, но светлой комнате.

— А у них тут посимпатичнее, чем у нас. Несправедливо. Мы жрём как на помойке, значит, а они тут как в ресторане. — Один из них, с татуировкой в форме черепа на лице, перевернул стол с едой и приборами. Женщины, сидевшие за ним, подскочили и побежали к выходу. — Дамы, куда же Вы?

Их вернули обратно силой, лапая в несколько пар рук.

Я не видела никого из дежурных в столовой и рядом с ней, не понимала, как они могли такое допустить. Беспокойство нарастало. Я согласна была с Мариной, хорошим это не закончится.

— О. А вот и моя молчаливая сучка. — Лысый не собирался оставлять меня в покое, он кинулся ко мне как коршун на добычу. Я не сдвинулась с места, хотя мне ужасно хотелось сбежать. Понимала, что бессмысленно. На входе стояло трое его друзей, бежать было некуда. — Скучала по мне?

Я дёрнулась, скривилась от отвращения, показывая всем своим видом как он мне противен.

— Что, не так красив как Сириец? — Лысый дёрнул меня за волосы, чуть ли не срывая скальп. — Чего молчишь, сука? Языка нет?

— Оставьте её в покое. Вы переступаете уже все границы дозволенного. — высокая итальянка в возрасте поднялась на ноги. Она была за старшую и её внимания в тюрьме прислушивались. Говорили, что она зарезала мужа своей дочери, что истязал её годами. Мужчина состоял в мафии, и полиция игнорировала домашнее насилие, тогда женщина решилась на крайние меры. — Я не знаю, кто Вас пустил, но уходите по-хорошему.

— А мы получим хорошего секса и уйдём. — рассмеялся Лысый, удерживая меня рядом с собой. Мужчина провёл языком по скуле. От запаха его кислой слюны меня передёрнуло. — Ты не беспокойся, Ви, а то сиськи обвиснут. А ты не трепыхайся лучше, мы тебя сейчас так украсим, что сирийцу ровно будет на тебя.

У меня был только один вопрос: За что?

Я не провоцировала мужчину, не сказала ему ни одного плохого слова и не сделала ничего, что заставило бы его ненавидеть меня. Так, почему он хотел причинить мне боль? За что?

— Ты вообще умеешь разговаривать? — Мужчина трясёт меня как куклу из стороны в сторону. Не хочу доставлять ему удовольствие и показывать свой страх. Стоит мне попросить его сжалиться, как мужчина выйдет из себя и станет ещё жёстче. — Хочу послушать, как ты будешь кричать, когда я буду резать твоё лицо на лоскуты.

Такие, как Лысый питались болью и страхом других людей. Им было важно видеть страдания. Могу поспорить, что Лысый кончал только, если его жертва плакала под ним.

До меня долетели крики других девушек,