гравюре изображена дорога вблизи двадцать пятой станции Ниссака. В центре вышеупомянутой дороги расположился камень внушительных размеров, возле которого собрались любопытствующие путешественники. С этой достопримечательностью была связана одна из загадочных историй, которыми богат любой древний тракт.
Рис. Станция Ниссана. Гравюра из серии «Пятьдесят три станции дороги Токайдо».
Краткая версия легенды звучит следующим образом. Когда-то возле этого камня банда разбойников напала на беременную женщину, спешившую по дороге, ограбила и убила её. Жестокость негодяев поразила даже камень, и с тех пор с наступлением сумерек валун начинал негромко всхлипывать и плакать, скорбя о несчастной (а может, и о человеческой природе вообще). На мой взгляд, история короткая и лишённая подобающей развязки, так что будет уместно изложить более развёрнутую версию.
Камень действительно стал свидетелем страшного преступления. В те времена, о которых принято говорить «мукаси, мукаси…», возле него пересеклись пути женщины по имени Оиси и бродяги-ронина Гоэмона Тодороки. Оиси-сан была беременна, причём судьбе было угодно распорядиться так, что время схваток настигло её в дороге. Единственным человеком, оказавшимся поблизости, был обнищавший вояка. Оиси обратилась к нему с просьбой о помощи, обещая заплатить за своё спасение. Увы, упоминание денег (а может, и их демонстрация) стало роковой ошибкой. Несчастной женщине попался редкостный негодяй, рассудивший, что нет смысла довольствоваться частью там, где можно получить всё. Разбойное нападение вместо помощи — вот что получила Оиси. Размахивая мечом, негодяй бросился в бой, но, так как рубакой он был неумелым, а жертва попыталась увернуться, первый удар обрушился на камень. На клинке появилась внушительная зазубрина, но для Оиси это не имело никакого значения. Бежать она не могла, и второй удар оказался смертельным. Как именно рубил Гоэмон, не вполне понятно, но результатом скользящего удара стал располосованный живот Оиси. Разбойник схватил деньги и убежал прочь, а из рассечённого живота вывалился младенец. Появление его на свет было не вполне естественным, и крошечный комочек жизни не мог даже кричать.
Именно в этот миг безмолвный валун обрёл голос. Над дорогой разнёсся отчаянный плач. Камень кричал и рыдал так громко, как никогда не смог бы завопить ни один младенец. Монах, неторопливо шагавший по дороге, услышал этот отчаянный зов и поспешил на помощь. Мимо него быстро прошёл оборванный ронин, но на вопрос, что же там такое случилось, ничего внятного он не ответил. Камень, с которым слилась душа убитой, продолжал стенать, подгоняя приближавшегося человека, и замолчал только тогда, когда он добежал до места трагедии. Увидев зарубленную Оиси, монах, конечно же, сразу понял, почему встреченный ронин был так немногословен и тороплив, но какое теперь это имело значение? Бросить новорождённого и безоружным пуститься в погоню за головорезом было бы совершенно бессмысленным поступком, и благочестивый муж, взяв младенца на руки, поспешил в храм.
Несмотря на экстремальные обстоятельства появления на свет, младенец выжил. Мальчонку оставили при храме расти и набираться ума. Конечно же, все обстоятельства его рождения и гибели матери были ему отлично известны. Как правило, такие воспитанники со временем принимали постриг, становясь монахами, оставаясь до конца дней при том самом храме, где они провели детство. В случае с нашим героем всё сложилось несколько иначе. Отохати (такое имя получил мальчик) исправно мёл храмовый двор, учил сутры и творил молитвы, но однажды он удостоился вещего сна. Милосердная Канон, которой он усердно молился, явилась ему и посоветовала попрощаться с храмом и найти себя в миру. Богиня была весьма конкретна в своих рекомендациях и посоветовала избрать путь оружейника — если быть совсем точным, мастера по заточке и полировке клинков.
Отохати не стал спорить с высшими силами и, покинув храм, отправился странствовать по Японии. Наверно, покидая знакомые с детства места, он задержался у придорожного валуна, украшенного царапиной от удара мечом, где его когда-то нашли. Конечно, с тех пор камень не издавал отчаянного крика, но припозднившиеся путники уверяли, что с наступлением темноты он начинал едва слышно всхлипывать и плакать.
Прошло немало лет, Отохати прошёл долгое и кропотливое обучение и стал мастером-оружейником. Уже не мальчик, но муж открыл свою собственную мастерскую и принялся зарабатывать на хлеб, приводя в порядок мечи, оказавшиеся не в лучшей форме. Начало работы новой мастерской ознаменовалось весьма необычным эпизодом. Один из первых клиентов Отохати оказался немолодым ронином, пожелавшим привести в порядок свой меч. Клинок украшала внушительная зазубрина, наводящая на мысль о том, что владелец пробовал им дробить камень. Взяв меч, разглядывая его то так, то этак, Отохати между делом поинтересовался, где это почтенный воин умудрился так удружить своему оружию. Ронин, размышляя о чём-то своём, ответил, что неудачно рассчитал удар и рубанул по камню в окрестностях горы Сайё но Накаяма. Отохати перестал разглядывать меч и уточнил, когда именно произошёл прискорбный эпизод. Клиент назвал тот самый год, когда молодой мастер появился на свет. Отохати перехватил меч поудобнее и, не меняя тона, поинтересовался, не связано ли повреждение оружия с убийством беременной женщины, встреченной возле придорожного валуна? Ронин не сказал ни слова, но выпученные глаза и побледневшее лицо были красноречивее любых объяснений. Отохати прекратил расспросы и представился, после чего со всей силы рубанул своего несостоявшегося клиента, отделив голову от туловища.
Советы дилетанта: Некоторые легенды и истории о юрей позволяют поупражняться в многочисленных рекомендациях, некоторые совершенно не предполагают советов по выживанию. История о плачущем камне относится к последним. Странное поведение рыдающего валуна, несомненно, связано с тем, что душа матери Отохати не покинула наш мир и попыталась спасти своего ребёнка, призывая на помощь. Почему перед монахом не появился полноценный юрей — вопрос, не имеющий однозначного ответа. Можно только надеяться, что сохранившаяся способность к ночному плачу — это некое остаточное явление после контакта материи с юрей. Жутко даже подумать о человеческой душе, на века прикованной к каменной глыбе. В этом плане крымские легенды о душах, заключённых в камень до Страшного суда, являются очень зловещими историями. Несоразмерность преступления и наказания в них удручает.
Что касается самого Отохати, то ему, несомненно, предстояло долгое разбирательство, касающееся смерти ронина в его мастерской. Наш герой ждал этой встречи всю жизнь, и высшее чутьё не могло его подвести (сами обстоятельства, изложенные ронином, не являлись стопроцентным доказательством вины — нельзя было исключать совпадения), но совет Канон и невероятное стечение обстоятельств нельзя использовать в суде. Остаётся надеяться, что наш герой сумел разрешить свои проблемы. В крайнем случае он мог удариться в бега, став таким же
