мужчины движутся мне навстречу. Сворачиваю в сторону, они идут за мной, машина плавно трогается с места и едет следом.
Ну все. Срываюсь на бег, но каким-то образом они все оказываются рядом — и мужчины, и машина.
— Вы Алена? — то ли спрашивает один, то ли утверждает. Но моего ответа, похоже, никто не ждет.
— Вы сейчас проедетесь с нами, здесь недалеко. С вами хотят поговорить, — говорит второй.
Я собираюсь крикнуть, позвать на помощь, но не успеваю открыть рот, как оказываюсь в машине, с двух сторон зажатая мужчинами в костюмах.
— Мне надо в супермаркет, — еле выдавливаю из себя. Один из мужчин отвечает ровным, лишенным всяких эмоций голосом:
— Не волнуйтесь, Алена Павловна, это ненадолго.
Меня привозят к новому, совсем недавно построенному бизнес-центру. Красивое здание, много стекла с эффектом зеркал. Поднимаемся в лифте на самый верх и проходим по целому лабиринту коридоров.
— Вы же меня выведете обратно? — спрашиваю у своих конвоиров. — Я назад сама дорогу не найду.
Судя по тому, что мне не отвечают, мы уже пришли. Входим в большой кабинет с огромными панорамными окнами.
— И зачем вы меня сюда... — начинаю я и замолкаю, «привели» застревает еще на уровне дыхательных путей.
Возле окна спиной ко мне стоит мужчина. Он тоже в костюме, но по сравнению с ним мои спутники кажутся дорожными рабочими в спецовках.
Безупречный крой и дорогая костюмная ткань — я сразу узнаю эту марку. «Китон». Их костюмы сидят идеально, особенно на такой идеальной фигуре. Подчеркивают широкие плечи, облегают узкие бедра и скользят по ноге, сужаясь к низу.
Обладатель широких плеч, идеальной фигуры и «Китона» медленно оборачивается, но я узнаю его раньше. И пол под ногами делает опасный крен.
Глава 10
Артем некоторое время молча меня разглядывает, а подо мной пол качается как палуба корабля. Сначала пол, потом кажется, что я тоже покачиваюсь. Вместе с ним. Так и хочется взмахнуть руками, восстанавливая равновесие.
Наконец Артем заговаривает, и лучше бы я не слышала того, что он говорит.
— А шмотки брендовые ты из тех домов, которые твоя мать убирает, натаскала? Или тебе их сами хозяева подарили за допуслуги?
Его голос звучит пренебрежительно. Каждое слово ранит так сильно, словно это не слова, а стрелы со смазанными ядом наконечниками.
— Валентина не моя мама, а Янкина, — отвечаю сипло.
Говорить тяжело, горло как будто сдавила невидимая рука. Хочется оторвать эту руку, чтобы разжались невидимые пальцы, и стало хоть немного легче дышать.
Артем приподнимает брови, давая понять, что особой разницы не видит.
— Я вот голову ломаю, все понять не могу. Почему Гордеевы не в курсе, какую тусню вы на их даче устроили? Там же везде камеры!
И что ему ответить? Сказать как есть, лучше сразу утопиться.
— Эти камеры отключаются вместе с сигнализацией, — отвечаю обтекаемо, но ловлю на себе еще более пренебрежительный взгляд.
— Рассказывай кому-то другому. А то я не знаю, как видеонаблюдение работает. Так и скажи, что вы их нарочно отключали.
Низко опускаю голову, прячась за волосами. Сами и отключали, что тут еще скажешь.
— Сколько ты хочешь? — спрашивает Артем, и я не верю своим ушам.
— Что? — смотрю на него изумленно.
— Я спрашиваю, сколько ты хочешь денег за молчание? Ты же для этого ко мне подкатила? Или тебя подослали? Сработано, кстати, почти профессионально, молодец. Я провтыкал.
— Где и что сработало, Артем? — спрашиваю непонимающе. — Ты вообще о чем?
Теперь он разглядывает меня чуть ли не с одобрением.
— Прекрасный сценарий, говорю, Аленка. Спасала кота, случайно влезла в дом. Обессилела и опять же случайно уснула. Сыграно отлично, даже я повелся.
До жути обидно от того, что я в самом деле случайно уснула. Но доказывать что-то этому холодному, чужому мужчине нет никакого желания. Того, «моего» Артема больше нет. Его и не было никогда, одни мечты были и фантазии. Поэтому пожимаю плечами.
— Очень жаль, что повелся.
Он вскидывает голову и согласно кивает.
— Да. Лучше было сразу вызвать полицию.
— Ну так и вызвал бы, — говорю устало, — кто тебе не давал. И сейчас еще не поздно.
А и в самом деле, пусть вызывает. Мне совершенно все равно. Хочется только отмотать обратно, в то утро, когда Янка уговаривала меня поехать с ней «к дяде».
Я бы ни за что с ней не поехала. Ни за какие деньги.
— Думаю, мы с тобой сами договоримся, — продолжает Артем. — Называй цену. Смелее. Только смотри, не продешеви. Что у тебя там? Фотографии? Съемка? Или что-то еще?
До меня, наконец, доходит смысл сказанного, и меня начинает трясти. Как в лихорадке, когда бьет крупная дрожь и руки леденеют.
Подхожу к нему, спотыкаясь на каждом шагу, потому что от застилающих глаза слез ничего не видно. Бью наотмашь по лицу — надеюсь, что не промазала, потому что вместо Артема вижу только большое невыразительное пятно.
— С ума сошла? — он хватает меня за руки, не давая ударить по второй щеке.
— Нет, — облизываю сухие губы, — просто это были не месячные.
От прожигающего взгляда Артема можно запитать приличный такой населенный пункт. Он удерживает меня за запястья, а я упрямо смотрю ему в глаза.
— Почему... — спрашивает он хрипло, — почему ты не сказала?
Облизываю пересохшие губы, буравящие меня темные глаза вспыхивают.
— Не хотела, — говорю полушепотом и все-таки отвожу взгляд, — не хотела, чтобы ты...
— Что? — яростно требует Артем, встряхивая меня за руки, и я со всхлипом выдаю:
— Чтобы ты считал меня малолеткой. Я и про возраст наврала, мне восемнадцать. Потому что влюбилась, — замолкаю, опускаю глаза и добавляю совсем тихо: — Только я не в тебя влюбилась, а в того парня в комбинезоне...
Он со стоном отпускает мои руки и зажимает виски, а я бросаюсь к двери. Дергаю на себя, толкаю — без толку. Заперто.
— Выпусти меня! — поворачиваюсь к нему.
Артем медленно подходит практически вплотную, и я прижимаюсь спиной к стенке.
— Ты действительно не знала, кто я? — спрашивает он с шокированным видом.
— Я и сейчас понятия не имею, — отвечаю, — вижу только, что ты заносчивый индюк. Терпеть таких не могу. Сейчас же открой дверь!
