волчья тоска прозвучавшая в голосе парня, с образом яростного одиночки, который успел у меня сложиться…
— Чего смотришь? — заметив мое удивление, огрызнулся парень. — Спать пора. Завтра рано выйдем.
Мы шли еще четыре дня. Почти весь путь, что мы проделали, пролегал по глубоким оврагам, болотам и старым руслам рек. А сколько было поваленных, заросших мхом деревьев! Мы то и дело то пролазили под ними, то карабкались поверху. Это только со стороны кажется, что поход по лесу — сплошная романтика. На деле все оказалось до безобразия буднично: знай себе шагай. Несмотря на то, что дождя больше не было, и голодной быть не пришлось, эти четыре дня показались мне воплощением чьего-то извращенного представления об аде на земле. К концу второго дня я совершенно отупела от усталости и почти не осознавала, что происходит вокруг. К тому же постоянная сырость и ночевки под открытым небом сделали свое дело — я простыла. Меня лихорадило, из носа текло, а горло так отчаянно саднило, что мне постоянно приходилось сглатывать. Пределом мечтаний стали теплая постель и горячее питье (все равно, что это будет: вода, чай или даже молоко с содой… что угодно, лишь бы оно было горячее!). От слабости я едва держалась на ногах. Все силы уходили на то, чтобы не свалиться носом в грязь. Приди Лаю в голову утопить меня в болоте, я бы не сопротивлялась.
Зато сам Лай и Рокси были до отвращения бодры и энергичны. Рокси целыми днями нарезал вокруг нас круги. Так и не прошедшая слепота совершенно ему не мешала. Порой он убегал так далеко, что его не было ни видно, ни слышно по нескольку часов, но неизменно возвращался: шумно дышащий, со сбившейся в колтуны шерстью, в которую набились горы мусора. Первым делом он тыкался мордой в мою ногу, словно желая удостовериться, что я по-прежнему здесь и я — все еще я. Убедившись, что все в порядке, Рокси некоторое время трусил рядом, а потом снова убегал по своим загадочным звериным делам.
Лай же шел вперед с упорством, достойным лучшего применения. На все возражения и просьбы останавливаться почаще или идти помедленнее парень лишь напоминал мне о том, что осталось позади. Подбадривать меня он не считал нужным. Лай вообще мало разговаривал — только бросал короткие фразы, вроде «привал», «сходи за хворостом», «я за водой». Унылая атмосфера, которую я почти не замечала…
Глава 5
Лес кончился внезапно. Просто в какой-то момент впереди забрезжил просвет и, сделав всего пару шагов, я обнаружила себя стоящей на краю высокого обрыва. Не сильна в определении расстояния, но, думаю, там было метров пятнадцать, не меньше. Открывшийся вид потрясал своей масштабностью: бескрайнее небо, нависающее над нашими головами, леса, редкие заплатки возделанных полей… Я никогда не была в горах, но сейчас смогла, пусть только отчасти, понять тех безумцев, что стремятся забраться как можно выше, наплевав на опасность. Здесь и сейчас я осознала, насколько огромен этот мир и насколько незначительно на фоне его величия мое существование.
Чужой мир. Еще не враждебный, но с самого начала безразличный. Сердце тревожно ёкнуло.
С болезненным любопытством я продолжала разглядывать пейзаж. Больше всего внимания привлек небольшой городишко, виднеющийся в отдалении. Грубые деревянные дома, раскисшие от дождя улицы… Зрелище жалкое и пугающее одновременно, но мне хотелось оказаться там как можно быстрее.
«Там люди…»
Я подошла к самому краю обрыва и опасливо заглянула вниз. Спуститься, не переломав себе ноги, руки и позвоночник казалось невозможным. Почти отвесная стена, из которой, то тут, то там, торчали причудливо изогнутые корни, а на дне — застывшее месиво из гигантских комьев земли и поломанных деревьев. От времени их стволы посерели, облезли и издалека казались кольями, воткнутыми в гигантскую волчью яму-ловушку. Скорее всего, когда-то — десять, а то и двадцать лет назад — произошло землетрясение, и часть леса просто осела вниз, словно срезанная гигантским клинком.
— Лай, ты же не хочешь?!.. — я так испугалась предстоящего спуска, что вся апатия слетела с меня, смытая хлынувшим в кровь адреналином.
— Другого пути нет, — отрезал парень, подходя со спины.
— Но я не умею ползать по стенам! Даже здоровая и отдохнувшая, я до половины не доползу!
Лай мрачно посмотрел на меня и выругался вполголоса. Продолжая бормотать что-то себе под нос, парень стянул с плеча сумку, достал из нее моток веревки, заветную шкатулку и, не долго думая, сбросил сумку вниз. Я услышала, как она глухо «бухнула» далеко внизу и, не удержавшись, заглянула в пропасть. Сумка сиротливо лежала между парой «кольев» и выглядела до странности неуместной.
«А если я свалюсь?» — некстати подумала я.
И тут же подпрыгнула от неожиданности: тяжелая рука легла мне на плечо. Я порывисто обернулась и увидела Лая, стоящего ближе, чем хотелось бы. В руках он держал пресловутую веревку.
— Иди сюда, — сказал он с таким выражением лица, что мне не то, что подходить не захотелось — я начала выискивать пути побега.
Лай угадал мои намерения, сделал лицо еще недовольнее (не думала, что это возможно), шагнул вперед и оказался вплотную ко мне. Я и моргнуть не успела: парень проворно, уверенными, отточенными движениями соорудил на мне что-то вроде страховки. Оставшийся свободным конец он перекинул через ближайшее крепкое дерево и повернулся ко мне.
— Давай, спускайся, — сказал он.
— Чего?!
Заметив, что я смотрю на него, как на сумасшедшего, парень резко выдохнул, приобнял меня за плечи и заставил посмотреть вниз.
— Вон там, видишь?
— Что вижу?
Я искренне не понимала, что он имеет в виду. Я видела только отвесную стену обрыва и сумку далеко внизу, напоминающую, что будет, если я упаду.
— Вон там, корень торчит, — для ясности Лай некультурно ткнул в нужную сторону пальцем.
Видя мое растерянное лицо — все-таки корней там было много — он добавил:
— Примерно посередине, похожий на растопыренные пальцы.
Стоило ему это сказать, как я увидела. Действительно, похоже — этакая гигантская кисть, высунувшаяся из земли. Оставалось только удивляться, что я не заметила его раньше.
— Увидела?
— Да, — кивнула я.
— Он крепкий, двоих выдержит. Сперва я тебя спущу на веревке, — сказал он. — Потом сам спущусь. А оттуда уже вниз. Ясно?
Конечно, ясно. Чего же тут неясного? Только все равно страшно. От одной мысли, что мне предстоит болтаться на подозрительно тонкой веревке на высоте больше пятиэтажного дома, подкашивались ноги.
— Веревка же тонкая. Она выдержит?
Лай впервые за долгое время усмехнулся и сказал с
