Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
– Пистолет Хотько изъят мной у него на квартире и сдан в КГБ, – спокойно сказал Худя Вэнокан. – Это не исключает, однако, что у него мог быть второй. Оружие Хотько держал нелегально, даже жена о пистолете ничего не знала. Судя по ее рассказу, Хотько ушел на рыбалку со спиннингами и дрелью для бурения лунок во льду реки. Через три часа рыбаки нашли его голым на реке, он еще не начал рыбачить…
– У Розанова было и ружье, и пистолет, – сказал Шатунов. – Я сам с ним на диких оленей охотился в прошлом году…
– При обыске коттеджа никакого оружия не обнаружено – сказал Худя Вэнокан. – Ни ружья, ни пистолета, ни патронов, ни денег.
– Та-ак… – протянул Шатунов. – Вот тебе и духи! Значит, у преступников как минимум теперь два пистолета и ружье. Веселая история может быть при аресте! Что ж! На войне как на войне… Только где воевать? Скорей бы!
– Я думаю, теперь можно дать материалистическое объяснение тому мистическому факту, почему убиты только начальники, – заметил спокойно Зотов. – А то «духи», «духи», «месть тундры»! А преступникам просто нужно оружие и деньги. И то и другое есть у начальства. – И, довольный собой, Зотов снова достал из кармана баночку со своей вонючей мазью.
Но в этот момент эхо оглушительного взрыва докатилось до «Лауреатника». Мы в недоумении переглянулись. Шатунов протянул руку к телефону, но телефон, опередив его, зазвонил сам. Шатунов снял трубку. Чем дольше он слушал, тем темнее становилось его лицо. Затем швырнул трубку и рявкнул всем:
17
Мы мчались по пустым улицам темного Салехарда к центру, к дирекции треста «Ямалгаздобыча», расположенной на улице имени ненецкого национального героя Ваули Пиеттомина. В тряске вездеходов никто не разговаривал, только молча изумлялись наглости преступников: три диких убийства, а теперь еще взрыв в головном тресте по освоению газовых богатств Ямала! Первое, что приходило в голову: преступники взорвали трест, чтобы отвлечь КГБ, милицию и дежурные вертолеты к центру города, а сами тем временем выскочат из Салехарда. Видимо, эта мысль пришла в голову одновременно всем: Шатунов высунулся из своей «Волги», стал шапкой махать сопровождающему нас в воздухе вертолету и кричать:
– В тундру! В тундру, етти твою мать!
Похоже, пилот его понял – вертолет, накренясь, взял курс на окраину города…
К зданию «Ямалгаздобыча» мы прикатили почти одновременно со «скорой помощью» и пожарной командой. Картина случившегося была ясна с первого взгляда. Взрыв произошел не в здании треста, а у его подъезда. Здесь, на мостовой, ярко горели остатки взорванного сорокатонного самосвала «Ураган». Возле этого факела грелись и приплясывали ненецкие мальчишки, а водитель «Урагана» – пожилой тщедушный мужичонка – разгонял их своей шапкой-ушанкой.
Насмерть перепуганные сотрудники треста – те, которые решились выйти сегодня на работу, – робко выглядывали из выбитых окон четырехэтажного здания и даже пытались ловить выдуваемые ветром бумаги и чертежи.
Конечно, водителя «Урагана» тут же допросили. Но едва он начал рассказывать, что «ни ухом ни рылом» не виноват, что он по дороге на работу заскочил в трест на минутку узнать насчет талонов на мясо, потому что его жена уже месяц как родила двойню, а мясные талоны ему на двойню не дают, поскольку его двойняшки-де мясо не едят, а только грудь сосут… короче, пока он описывал, как вошел в управление треста, поднялся на второй этаж к бухгалтеру, «а тут ка-ак шарахнет, мне вот щеку стеклом порезало, может, это бензобак воспламенился, счастье еще, что я порожний был, а если бы с грузом?».
А Шатунов тем временем кричал в телефон начальнику аэропорта: «Поднять в воздух всю авиацию! Мне не нужно разрешение Московского управления авиации, я приказываю поднять самолеты! Или ты у меня сам сядешь в лагерь вместо этих беглых!»
В этот самый момент раздался второй взрыв. В десяти кварталах от нас, у входа в дирекцию другого треста – «Севертрубопроводмонтаж», взлетела в воздух персональная служебная «Волга» директора треста. Взрыв был потише первого, стекла в здании «Севертрубопроводмонтаж» вылетели только на первом этаже, но зато в багажнике «Волги» было шесть ящиков апельсинов, полученных директором треста в начальственном спецраспределителе, и ящик голландского, в алюминиевых баночках, пива «Хайнекен». Эти апельсины и банки с пивом разметало по заснеженной темной улице.
– Эти сволочи купили кого-то, чтобы устроить эти взрывы и под шумок выскочить из города, – запоздало сообразил полковник Синий, выходя из машины у здания «Севертрубопроводмонтаж». – Деньгами у убитых разжились…
– Да… – задумчиво произнес майор Шатунов, глядя на взорванную «Волгу». – Но это уже не игрушки с отрезанными членами. Это диверсия. И с политическим душком. – Он повернулся ко мне. – Беглый Толмачев – политический?
Я утвердительно кивнула.
18
После этих взрывов Салехард оцепенел. Люди затаив дыхание ждали очередной диверсии. Если бы в городе были бомбоубежища, все население, я думаю, перекочевало бы в них. Но в вечной мерзлоте не то что бомбоубежище, могилу выкопать невозможно. Поэтому люди сидели по домам, забаррикадировав окна и двери и гадая, где произойдет следующий взрыв или очередное убийство. Радио призывало население к спокойствию, но радио никто не слушал. Многие считали, что следующий взрыв будет либо на электростанции, либо на городской водокачке, а поэтому запасались водой и вытаскивали из кладовок старые примусы.
А мы, сидя в здании местного КГБ у телефонов и рации, ждали сообщений от пилотов вертолетов, в каком месте пойдут беглые на прорыв милицейских заслонов или что еще они выкинут в городе.
Но все было тихо. Через час не выдержали нервы (и желудки) у рабочих в мужских общежитиях. Там работяги и бичи с утра сидели голодные: боялись выйти в столовую. К десяти примерно утра они практически натощак выпили все свои запасы спиртного. Продуктов в комнатах мужских общежитий никогда нет, а какие-нибудь недопитые бутылки водки и спирта всегда найдутся. И, расхрабрившись, на спиртных парах, с охотничьими ружьями в руках, группами и в одиночку бичи и работяги стали стекаться к столовой-ресторану «Волна». (Днем это заведение работает с семи утра как рабочая столовая, а вечером, после семи, – как ресторан, т.е. цены на блюда повышают и продают водку.)
Но «Волна» была, конечно, закрыта: никто из поваров на работу не вышел. Рабочие – человек эдак 60 – сбили замок с двери столовой, ворвались в нее и перешли на полное самообслуживание, начав, конечно, с ресторанных запасов водки. А еще через час эта пьяная толпа, уже не боящаяся ни черта, ни тундровых духов, осадила небольшое одноэтажное здание местного КГБ. Они били стекла в зарешеченных окнах, пытались высадить входные двери и орали:
– Поезд давай! Шатунов, давай нам поезд, сука! Экспресс давай! До Москвы! Или мы тебе сами яйца поотрываем!
Кто-то шарахнул в окно шатуновского кабинета из охотничьего ружья…
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
