сама Стеша вцепилась в столешницу. Теперь ее костяшки побелели от ярости. — Почему вы…
— Смею! — оборвала ее баба Марфа. — Это ты пришла в мой дом! Это по твоему следу явились угарники! Это ты не желаешь слушать и слышать!
— Я не сделала ничего плохого! — Стеша скосила взгляд на полуприкрытую дверь и перешла на злой шепот. — Я вообще не понимаю, что тут творится!
— Вот именно! — с яростью в голосе прошипела баба Марфа. — Ты вообще ничего не понимаешь!
— Так объясните мне!
Собственная Стешина ярость была так велика, что сдерживать ее с каждым мгновением становилось все сложнее и сложнее. Она шла от Стеши невидимыми концентрическими кругами, как радиоволны. Она тяжелым камнем упала в стоящее на табурете ведро, брызгами разлетелась по комнате, ледяным туманом осела на Стешиных щеках и исчезла.
— Ой, — сказала Стеша, утирая лицо рукавом. — Что это было? Откуда?
Баба Марфа молча встала из-за стола, подошла к ведру, посмотрела на растекающуюся по полу лужу. Стеша тоже встала. В голове мелькнула одновременно глупая и шальная мысль, что вместе с водой баба Марфа зачерпнула из колодца рыбу, и теперь эта рыба бьется в ведре, рвется на волю. Вот только в ведре не было никакой рыбы. Ни рыбы, ни камня. А вода все равно волновалась, нервно билась о цинковые стенки ведра, как во время шторма бьются об утес морские волны.
— Я не понимаю. — Стеша протянула к ведру руку, и от этого растерянного жеста вода вдруг успокоилась и замерла.
Баба Марфа горестно вздохнула, уголком своего черного вдовьего платка стерла каплю с морщинистой щеки.
— Я тебя предупреждала, — сказала она равнодушным, разом утратившим все эмоции голосом. — Я предупреждала, что нельзя ничего брать у болота.
— Я не брала. — Стеша рассеянно разглядывала свою раскрытую ладонь. — Я ничего не брала у болота, бабушка.
— Но ты отдала.
— Что? Что я отдала?
— Платок. Ты отдала болоту свой платок.
— Я не отдавала. Оно само…
— Оно само… — Баба Марфа горестно усмехнулась. — Оно всегда находит способ.
— Болото?
— Весна в этом году будет ранней. — Баба Марфа говорила своим привычным ворчливым тоном, словно и не случилось между ними вот этого одновременно странного и страшного разговора. — Блин твой остыл. Доедай. И чаю я тебе налью. Не бойся. Теперь ты мои чаи можешь пить смело. — Она снова усмехнулась, а потом пробормотала себе под нос: — Не пойму, им-то ты теперь зачем?
— Кому? — спросила Стеша. — Я тоже ничего не понимаю. Не должно так быть, бабушка.
— Как должно, так и будет. Я смотрю, от меня тут вообще ничего не зависит.
Баба Марфа вдруг шагнула к Стеше и погладила ее по голове. Это был сухой, неласковый жест, но на сердце вдруг стало легче. Наверное, так чувствует себя бродячий пес, когда тянется к незнакомцу, еще не зная, что получит: кусок хлеба или удар палкой.
— Обещай мне, Стэфа. — Баба Марфа всматривалась в нее своими черными глазами, словно пыталась разглядеть в ней что-то новое, доселе неведанное. А может, и разглядела.
— Что обещать? — спросила Стеша. Все ее силы уходили на то, чтобы выдержать этот колючий взгляд.
— Свое ты болоту уже дала. Вольно ли, невольно ли, но дала. С этим уже ничего не поделать. Не бери у него ничего.
— У болота?
— Заманивать будет. Подарки дарить такие, что еще попробуй отказаться. Но ты держись, ничего у него не бери.
— Какие еще подарки на болоте? Грибы с ягодами? — Стеша невольно улыбнулась. — Так я в них не разбираюсь. Я вообще леса не знаю. Я в городе росла.
— Оно хитрое. — Баба Марфа, наконец, от нее отвернулась, принялась разливать по чашкам свой чай, который теперь Стеше можно пить. — Иногда так сразу и не поймешь, что это подарок. Мне ли не знать. А как поймешь, так уже и поздно.
— А Катюша? — Стеша обернулась, посмотрела на склонившуюся над птичкой сестру. — А ей как? Я понимаю, что ей к болоту нельзя, она маленькая еще, но…
— Пока ты живая, ей можно. Обеих сразу оно никогда не забирает.
Глава 6
Баба Марфа была права, когда сказала, что эта весна будет ранней. Весна оказалась не просто ранней, а стремительной. Снег истаял буквально за неделю. То белое и бесконечное, которое воспринималось Стешей как припорошенное снегом поле, внезапно оказалось озером. Или все-таки болотом?
Она никак не могла понять, где заканчивается озеро, а где начинается топь. Оказалось, что их дом окружен водой с трех сторон. Он стоял на клочке суши, врезающейся в озерно-болотную гладь небольшим полуостровом. Да и озеро на поверку оказалось старым речным руслом. Об этом Стеше рассказал заглянувший к ним в гости Серафим.
— Она всегда здесь была. — Серафим стоял на топком берегу рядом со Стешей и вглядывался в ползущий над темной водой туман.
— Речка? — спросила Стеша и поежилась. От воды шел холод. Туман оседал на волосах мелкими каплями.
— Заводь. Тут заводь! — сказал Серафим и махнул левой рукой в одну сторону, затем правой в другую и добавил: — Тут болото! А в середке мы!
— Она похожа на озеро, эта ваша заводь. — Сказала Стеша. — А болото похоже на лес. Там же деревья. Видишь?
— Там туман. — Серафим пожал плечами.
— А в тумане — деревья! — Разговаривать с ним было тяжело. Но в отличие от бабы Марфы, он хотя бы пытался отвечать на ее вопросы.
— В тумане бывает всякое, — сказал Серафим.
— Что именно? — Позвоночнику вдруг сделалось холодно и колко.
— Деревья. — Серафим загнул указательный палец на левой руке. — Кусты и клюква. — Он загнул средний палец. Наверное, кусты и клюкву он
