на меня.
– Пожалуйста, можешь поговорить со мной? – снова пробую я. Я не представляю, как проведу остаток дня вдали и изолированно от единственного человека, который понимает мое состояние.
Наконец, Дин поводит плечами с тихим мычанием.
Хоть какой-то признак жизни.
– Я не злюсь, Дин. Тебя заставили это сделать, и я пони…
– Я не могу, Кора. Пожалуйста.
Печаль в его голосе практически убивает меня. Впервые в жизни он выглядит поверженным.
– Не отгораживайся от меня. Самой мне не справиться. – На последнем слове у меня перехватывает дыхание. В груди больно от желания сохранить нашу едва зажегшуюся связь.
Он – все, что у меня есть.
Дин медленно качает головой, опуская взгляд в пол.
– Я даже смотреть на тебя не могу.
Я судорожно втягиваю ртом воздух. В данный момент мне до него не достучаться. Он потерян среди своих собственных демонов, сожалений и сомнений.
Но я действительно не злюсь. Дину приставили пистолет к голове, и наши жизни висели на волоске. Был лишь один выход, и я уговорила его им воспользоваться.
Ну, может быть, немного чувствую опустошение.
Я закрываю глаза и ложусь на спину, заставляя себя дать ему уединение, в котором он нуждается. У нас будет время все обсудить – когда он придет в себя.
У нас только и есть, что время.
Наступает вечер, и наш естественный ночник гаснет.
Прошло уже несколько часов. Часов.
А Дин все еще отказывается со мной разговаривать.
Тишина становится невыносимой, поэтому я решаю ее нарушить, пока мы сидим одни в темноте – по-настоящему одни.
– Я собиралась завести собаку, – шепчу я в темноту. Дина почти не видно с моего места, но я различаю легкое движение, сообщившее мне, что он не спит. – Ты хотел знать, о чем я думала. Я думала о двух собаках, с которыми мне так и не удалось встретиться в прошлое воскресенье. Интересно, в какую из них я бы влюбилась?
Тишина.
Мои слова напряженно повисают в воздухе, одинокие и болезненно игнорируемые. Я подтягиваю колени к груди и кладу между ними подбородок. Шевелю пальцами ног в серых кроссовках Дина, которые мне слишком велики. Но в них тепло и уютно, а именно этого я так отчаянно жажду, особенно сейчас.
Я закрываю глаза и шепчу:
– Спокойной ночи.
В эту ночь Дин так мне и не отвечает. Он не поет.
Я же то проваливаюсь в беспокойный, мучительный сон, то выныриваю из него, скучая по звуку голоса Дина.
Глава 8
Десять лет назад
– Дин, останови машину!
Посреди оживленного заснеженного перекрестка лежит раненая собака. Она брыкается, наполовину переворачивается и съеживается от страха каждый раз, когда мимо проносится машина, забрызгивая ее грязной жижей и оставляя замерзать до смерти.
– Черт бы тебя побрал, Корабелла, ты в своем уме? На улице метель, а мы уже на двадцать минут опаздываем к завтраку.
Мэнди оживляется на пассажирском сиденье и выворачивает шею, чтобы посмотреть на меня из-под своих идеально подведенных бровей.
– В чем дело? Ты забыла свою сумочку? – спрашивает она меня.
Я качаю головой, отстегиваю ремень безопасности и наклоняюсь вперед, указывая пальцем в лобовое стекло.
– Там собака. Она ранена.
– Мы не можем остановиться, сестренка, – настаивает Мэнди, ее взгляд останавливается на животном. – Это слишком опасно. К тому же бабушку, вероятно, удар хватит от беспокойства, почему мы опаздываем.
– Можем позвонить в службу контроля за животными, когда доберемся до ресторана, – предлагает Дин.
Мэнди кивает и поднимает свой смартфон.
– Могу даже прямо сейчас позвонить, если тебе от этого станет легче.
– Ты серьезно? Бедняжку, вероятно, сбила машина. И на нее снова наедут! – возмущаюсь я, в груди клокочет страх. – Останови машину, Дин.
– Здесь негде остановиться…
– Ладно. Выйду здесь. – Я тянусь к дверной ручке, как бунтующая идиотка, опьяненная адреналином и необходимостью спасти животное.
– Господи, подожди. – Дин съезжает на обочину оживленной дороги под скрип дворников на ветровом стекле, торопливо раскидывающих комья снега.
Машина едва успела остановиться, как я рывком распахиваю заднюю дверь, натягиваю шапку на уши и морщусь. От ледяного ветра у меня перехватывает дыхание. Мимо проносится машина, и я отскакиваю назад, задаваясь вопросом, не слишком ли глупая эта идея. Я прокладываю себе путь по шести дюймам мокрого снега и останавливаюсь на краю дороги, оглядываясь по сторонам. Сейчас час пик, так что движение плотное. Море фар выхватывают тяжелые снежинки, и у меня кружится голова. Я решаю рвануть вперед, думая, что, вероятно, окажусь быстрее машин, поднимающихся на холм. Я выбегаю на шоссе, мое сердце бьется где-то в горле, а в висках торопливо стучит разгоряченная кровь. Чуть не поскальзываюсь на льду, но добираюсь до средней полосы целой и невредимой, не обращая внимания на рев клаксонов. Добравшись до безопасного места, я наклоняюсь, чтобы перевести дыхание.
Собака лежит на животе, прижавшись мокрым, дрожащим телом к асфальту.
– Эй, привет. Я здесь, чтобы помочь. Я тебя не обижу. – Я снимаю варежки и засовываю их в карманы пальто. Затем протягиваю пальцы, медленно и ласково, наблюдая, как песочного цвета собака осторожно приближается, чтобы обнюхать меня. – Вот так. Очень скоро ты будешь в безопасности и тепле.
Я подаюсь вперед, пытаясь ухватить собаку за загривок, но вдруг подскакиваю от резкого возгласа.
– Чертова идиотка! Да что, черт подери, с тобой не так?
Я поворачиваю голову и вижу Дина, несущегося ко мне по снегу с разъяренным выражением на лице. Под моим недовольным взглядом он натягивает на голову капюшон.
– Кроме тебя?
– Остроумно, Корабелла, – бурчит он. – Ты собралась себя угробить?
– Тогда, полагаю, у тебя сегодня счастливый день.
– Может, хватит?
Мы оба смотрим на собаку, которая сейчас пытается подняться и убежать, вероятно, напуганная Дином и его грубым поведением.
– Ты ее пугаешь, – ругаю я его. – Я сама разберусь.
Дин фыркает себе под нос, и вырвавшийся из его рта воздух при соприкосновении с холодом Среднего Запада тут же превращается в струйку пара.
– Как ты собиралась затащить ее в машину? Ты и сюда едва добралась, чуть не устроив аварию. А животное весит по меньшей мере пятьдесят фунтов.
Ну…
На самом деле, я об этом даже не думала.
– Отвали от меня. Сама справлюсь. – Я бросаю взгляд через двухполосную дорогу и вижу круглые глаза Мэнди, наблюдающей за нами из машины. – Уверена, моя сестра сходит с ума, когда тебя нет на расстоянии вытянутой руки.
– Она переживет. А вот ты – сомнительно, – парирует Дин, повышая голос, чтобы перекричать вой ветра и шум проезжающих мимо
