Драконье тело вынырнуло, растянулось на песке — и его немедленно прошила страшная боль: в сломанных крыльях, в ожогах на спине и шее, в обожжённой собственным огнём груди. Коль тяжело закашлялся; из пасти полетели искры — их явно было недостаточно, чтобы поджечь хворост.
Полудрак сунул голову в пещеру, глубоко вдохнул и начал выдыхать. Снова закашлялся, но выкашлянного жалкого огня хватило, чтобы “шалашик” в загорелся. Коль отполз назад и поспешил уронить драконье тело в спасительную, обезболивающую темноту. Человеческое тело вынырнуло и растянулось на песке. Сил не было. Перед глазами встал сначала серебряный дракон из сна, потом — светло-серая спина с лиловым кругом посередине. В груди заболело так, словно Коль всё ещё был в своём искалеченном драконьем теле.
Глава 13. Книга
— Коль… Что с тобой?
Это спросила Мирли.
— Ты наконец-то запомнила, как меня зовут? — спросил Коль, поднимая голову. — Раньше ты ко мне по имени не обращалась… Я уж думал, ты совсем больная на голову.
— Выбирай выражения, когда говоришь с дамой, — угрожающе сказал Филипп.
Коль оттолкнулся руками и сел. Широко улыбнулся.
— С дамой? Это она-то — дама? Я кое-что знаю о ваших дикарских человечьих обычаях. Дамы — это всякие родовитые особы, а она — непонятно кто. По вашим понятиям она — простолюдинка, вот.
— Дракон… — начал Филипп угрожающе.
— Хватит! Пожалуйста! — воскликнула Мирли.
Коль вдруг вспомнил про своё “чутьё”. Ему пришло в голову, что если догадка с проклятием была верна…
“Я — котёнок, — сказал себе Коль. — Я просто маленький червивый котёнок”.
Ему вдруг стало невероятно смешно. Он расхохотался.
— Дракон, — на этот раз голос Филиппа звучал обеспокоенно. — Что с тобой? Ты сходишь с ума?
— Иди к червям, — выдохнул Коль и сел возле входа в пещеру. Всё вдруг стало безразлично.
Филипп и Мирли зашли внутрь, сели к костру. Позвали его. Коль не откликнулся, не пошёл к ним. Он всё сидел, а перед глазами беспорядочно двигалось прошлое. Полудрак с лиловым кругом на спине. Танцующая толпа, Сапфир, её синие глаза. Высокая женщина с золотистыми мягкими волосами, в синем платье — мама. Руки с длинными шрамами. Отец, его пурпурный плащ, небрежно брошенный на пол, складки плаща. Румгар. Приют: около тридцати драконьих детёнышей выстроились на плацу, Румгар медленно идёт вдоль них, объясняя, показывая: вот так, подпрыгиваешь на месте, делаешь движение вперёд — и выныривает драконье тело, большое и сильное.
У чистокровных драконов получалось сразу или почти сразу. Тех, кто выполнял превращение туда и обратно три раза — Румгар отпускал и продолжал занятие с остальными. Полудраки долго мучались — но всё же, один и за другим, обретали своё драконье тело. И так — пока не остался последний ученик. Коль. Снова и снова Румгар объяснял, показывал: подпрыгиваешь, ныряешь в черноту… Увидь эту черноту. Увидь, почувствуй её, густую, тёмную. У тебя получится. Не можешь чувствовать — научись видеть. Ты сможешь! Давай!
И — получилось.
Следующее видение. Румгар сидит на камне, задумчивый, Коль рядом с ним — Румгар протягивает ему странную вещь: книгу. На страницах — таинственные значки, совсем не похожие на драконьи руны, потому что это — буквы людей. Каждая буква означает лишь один звук. Страницы книги испещрены картинками. Такими яркими, красивыми… И буквы часто изображены в виде вставших в странные позы людей и зверей…
Коль обещал Румгару, что вернёт книгу, но её нашли соседи по комнате, хотя спрятал вроде надёжно, нашли и разорвали, смеясь, в мелкие клочки. И доложили воспитательнице, и та долго орала на него, долго задавала один и тот же вопрос: кто дал книгу? Кто? Коль молчал, и она его стала бить ладонью по лицу, но он всё равно молчал.
Книгу разорвали, а Румгар пришёл на праздник в полосатом плаще. Румгар обманывал, он казался знающим все тайны, а оказался… Непонятно кем. Светло-серый цвет означает: ты никто.
Из пещеры поплыл вкусный запах. Коль вздохнул, встал на ноги и пошёл к Филиппу и Мирли. Костёр, оказывается, уже прогорел до слабо тлеющих угольков, Филипп раздвигал их веткой, раскапывал песок и доставал пропёкшихся двустворчатых моллюсков. Коль присел на корточки рядом с костром, взял одного из них. Раскалённый панцирь обжёг пальцы, коль несколько раз перекинул моллюска из руки в руку. От жара створки сами приоткрылись, не составило труда раздвинуть их окончательно, вытащить и съесть сочное мясо.
Филипп, между тем, сложил перед собой ладони, что-то пробормотал и только после этого приступил к еде. Мирли присоединилась к ним. Трое путешественников ели мясо запечённых моллюсков, пока те не закончились. После этого Филипп снова сгрёб угли в кучу, слабо мерцающую в темноте. Море всё так же шумело, отражаясь эхом от каменных стен, и через зев пещеры было видны россыпи звёзд.
— Коль, — нарушил тишину Филипп. — Ты говорил, что тот дракон — твой отец. Может быть, ты что-то знаешь о судьбе моей матери? Где она? Жива ли?
— Рыцарь, ты совсем дурак? — спросил Коль.
Филипп молчал, и пришлось продолжить:
— Конечно, я её знаю. У неё были длинные золотистые волосы, не золотые, как драконих, а именно золотистые. Очень мягкие. Серые глаза, вот как у меня и у тебя. Она умерла, когда мне было шесть лет. Она — моя мама, рыцарь. И моя, и твоя. Мы — братья, понял?
Наступила тишина, только слабо потрескивали догорающие угли да шумело море снаружи.
— Ты врёшь, — сказал, наконец, Филипп. — Этого не может быть. Ты врёшь, дракон!
— Я не вру. Я её хорошо помню. Послушай… — Коль закрыл глаза и отчётливо увидел лицо матери. — У неё было овальное лицо, узкое такое… — описывать словами было трудно, словно двигаться на ощупь, — подбородок мягкий… Глаза — большие такие, серые… Красивые очень. Всё лицо вообще красивое. Тонкий нос с горбинкой… Прямые брови… Русого цвета. Скулы… Немного так вперёд выступали. Руки с узкими запястьями. Шрамы на руках. Отец оставил, когда её похищал…
— Нет! — вскрикнул Филипп. — Нет, нет, нет, нет…
Он закрыл лицо руками и весь затрясся, зарыдал. Коль отвёл глаза, чувствуя внезапное
