Чем ближе подъезжаем, тем отчетливее я вижу в стороне скопление парней. Толпу. Около сотни не меньше. Ток крови замедляется и вопреки солнцу становится холодно до дрожи. Впиваюсь ногтями в подлокотники кресла.
Я вижу молодых парней. Высоченные спортсмены все как один коротко стриженые. Кто в футболках, кто без. Они общаются между собой, разминая свои шеи, накаченные плечи. Злобно озираются. Встреча с одним из них в подворотне точно добром не кончится.
— Замут, кто они?
— Считай новобранцами.
Хмыкает Чудовище и останавливает машину. Я готова продать душу дьяволу или еще кому-нибудь, лишь бы сейчас остаться в салоне.
— На выход.
— П-пожалуйста…
— Живо.
Трясущейся рукой я открываю дверцу и на негнущихся коленках вываливаюсь из кроссовера. Придерживаюсь за капот машины, тихонечко шагаю.
Оборачиваюсь и с противоположной стороны, в метрах пятидесяти от толпы, я вижу расстеленный на полянке плед. На нем женщину. Она тоже в спортивном костюме как у меня, только не синем, а зеленом. Незнакомка как ни в чем не бывало поправляет шляпу на голове и тянется рукой к термосу. Мне странно наблюдать ее спокойствие. Будто женщине все равно на происходящее.
— Надя?
Вздрагиваю, когда слышу ненавистный голос. Тут же перевожу внимание на звук.
Здоровенный Громов смотрит на меня насмешливо. Сегодня он не в рубашке и брюках, как обычно, а майке и штанах с тремя полосками. Невольно пялюсь на его татуированное тело, пусть и художественной росписью, но все равно уголовник! Такие люди другими быть не могут. Это против законов природы.
— Здравствуйте…
— Не прячься. Иди, — кивает в сторону женщины на пледе, — познакомься с Вероникой Сергеевной. Потрещите, пока мы тут делами занимаемся.
Ничего себе дела!
На автомате тоже киваю Громову и со стеклянными глазами шагаю, куда велели. Я шагаю, однако, не чувствую земли, ветра, жужжания пчел. Оглохла, почти ослепла. Словно мне это все снится.
— Привет, Надя.
Ох… Голос жены Громова отрезвляет в секунду. Низковатый хорошо поставленный тон. Таким обычно актрис в Голливуде озвучивают. Вероника Сергеевна почти моя ровесница, может лет на пять-семь старше. Она приветлива, ухожена и чем-то похожа на Джоли, только красивее. Намного. Вероника Сергеевна улыбается и жестом предлагает сесть рядом.
— Здравствуйте.
Это единственно слово, на которое я пока способна. Плюхаюсь на самый краешек так, что половина задницы на пледе, а вторая на земле. Наблюдаю как жена Громова все с той же милой улыбочкой разливает из термоса чай в розовые пластиковые кружки.
— Отравлен?
— Расслабься Надя, это всего лишь ромашка и мята. — Она демонстративно пробует чай первой. — Откуда ты? Чем занималась. Мне интересно знать все.
Вероника Сергеевна разговаривает со мной как с подружкой. Но меня не проведешь! Я сразу чувствую фальшь, ведь жену подослал Громов, чтобы рассекретить меня. Приходится рассказывать ей всю ту же басню про служанку, но на этот раз уверенней. Было достаточно времени для придумывания деталей вранья.
Я говорю, говорю, а Вероника покачивает головой и сканирует своими зелеными глазищами. Такими пронзительными, что мама не горюй. Но знаете, я тоже не промах. Сейчас передо мной не двухметровый Замут со звериной силой и хваткой, а женщина. Поэтому поддерживаю наш маленький театр двух актрисуль и позволяю себе похихикать. Словно я беззаботная гостья и бояться мне нечего.
Вероника наигранно хвалит меня за любовь к чистоте, а я отмахиваюсь от надоедливой мошки у лица. Через секунду мы обе пугаемся, когда слышим командирский бас Замута:
— До сих пор не могу привыкнуть к бойцу моего мужа. И как ты с ним общаешься? Он же дикий грубиян. — Охает Вероника.
Ага, на своего Громова посмотри. Тюрьма по нем плачет.
— Замут очень интеллигентный и обходительный мужчина. У нас дружеские отношения, но я уже купаюсь в комплиментах и букетах роз.
Не понимаю, зачем я это рассказываю. Наверное, во мне взыграла некая злость. Хотя не должна была бы…
Вероника парирует белыми лилиями с утра от Громова, вздыхает:
— А еще Замут боксер и самбист. Знала?
Глава 9
Зачем она мне это говорит? Напугать хочет?
Вероника обмахивает себя шляпкой как веером, но тоже жарится и не снимает кофты. Я-то засосы прячу, а она? Издевательства, наверное. От такого человека, как Громов всего можно ожидать.
— Нет, не знала. — Отхлебываю чай, разглядываю Веронику. — Для чего Замут расставил парней?
— О… Сейчас будет одна из моих любимых частей отбора. — женщина потирает ладошки с азартом и указывает на Чудовище. — Смотри!
Я вижу, как Замут подходит к своему кроссоверу и достает из багажника специальные бинты. Туго обматывает ими руки.
— Бить станет?
— Ага. В морду. Каждого. Кто упадет, того сразу в ближний автобус и прямиком к бандитам попроще. Понимаешь ли, Надя, у моего мужа серьезная группировка. В нее могут попасть только лучшие.
— Кто они?
— Профессиональные спортсмены и уволенные силовики. Но даже такие мощные ребята порой валятся от удара Замута. Мне иногда кажется, что он вообще не человек…
Вздыхаю и наблюдаю, как Чудовище марширует к первому испытуемому. Приказывает поднять лицо выше и с размаха бьет его. Паренек крепкий визуально теряет сознание и падает на траву.
— Жесть… Вероника! Это варварство. Зачем поощрять беззаконье?
— Поверь, настоящие мрази собраны далеко не здесь. Их имен мы никогда не узнаем в отличие от моего мужа. Он в курсе. Да, Артём жесток, но поступает, по совести. — Вероника тянется к брендовой сумочке и копошится. — Потом отжиматься на кулаках будут, и с этой половины еще половина отсеется. Ну и в конце самых стойких ждет разговор с Громовым. И кто не обосрется, того возьмут. — Вероника невозмутимо достает грелку из сумки. — В прямом смысле этого слова!
Последнюю фразу деловито заявляет, мол, какой у нее муж крутой. А я вздрагиваю от очередного упавшего тела. Матери всевышние. Впервые в жизни я вижу Замута таким. Точно озверел и после его кулака без сотрясения не обойдется. По спине ползет неприятный холодок.
— Выпьем?
— Чего?
— Ну, коньячок. Коньячок под язычок. Пока мужики не видят.
Вероника подобно мелкому вору, оглядывается по сторонам. Просит меня сесть так, чтобы ее делишки было не заметно со стороны. Ловко она выливает из кружек чай и зубами выдергивает пробку из грелки.
— А муж думает, что я иногда мерзну, вот ношу с собой грелку. Быть супругой лидера группировки намного сложнее, чем быть самим лидером!
