было: кубанцев — 20 полков, 22 батальона, 5 батарей и 24 особые сотни, терцев — 6 полков, 2 батальона и батарея, донцов — 3 полка и 4 батальона, забайкальцев — 4 полка и 2 батареи, сибирцев — 2 полка, оренбуржцев — батарея[100].
В феврале Ставкой было принято решение о срочном усилении Кавказского фронта кавалерийскими соединениями за счет Западного театра боевых действий — война там давно уже приняла позиционный характер, при котором кавалерия не могла полностью использовать свои главные качества — скорость и маневренность, превратившись фактически в ездящую пехоту, и это обстоятельство позволяло без вреда для войск выделить для данной цели значительные кадры опытных кавалеристов.
На Кавказе же, по причине труднопроходимости, «дикости» местности, разделявшей фронт на отдельные районы и направления и не позволявшей использовать тяжелую технику и вооружение, вместо общефронтовой сплошной «окопной» полосы получалось создавать лишь отдельные позиционные участки. Это давало коннице большие оперативные возможности и делало ее незаменимой как в наступлении, когда она могла горными тропами проникать в тылы противника, чтобы окружить его части или производить глубокую боевую разведку, так и в обороне, где от нее требовалось охранять от проникновения вражеских отрядов дальние подступы к расположению своих войск, а также быстро закрывать появлявшиеся в их оборонной линии прорехи[101].
Увеличение казачьей кавалерии на Кавказе потребовалось и из-за новых штатных нормативов, введенных Ставкой в отношении конных конвоев фронтовых, армейских, корпусных и дивизионных штабов и управлений: «…каждый фронт должен иметь не менее 6 сотен конвоя, каждая армия — 6 сотен, каждый армейский корпус — 3 сотни конвоя. Штатные конвои в пехотных дивизиях упразднялись. Для покрытия этих потребностей фронтов предлагалось использовать казачьи сотни…», что ослабляло силы фронтовой кавалерии казаков. Поэтому к маю того же года для Кавказского фронта планировалось создать из полков корпусной конницы и отдельных конных сотен армий Западного театра боевых действий четыре новые казачьи дивизии: 7, 8 и 9-ю Донские и 2-ю Оренбургскую[102].
Однако данным планам не суждено было сбыться — начавшаяся революция, а вместе с ней управленческая неразбериха и развал тыла помешали точно следовать задуманным задачам; Кавказский фронт так эти дивизии и не увидел, кроме 2-й Оренбургской, которая находилась какое-то время в Персии[103].
Тем не менее в течение 1917 г. на Северный Кавказ и в Закавказье были переведены: с Северного фронта — 39-й и 45-й Донские казачьи полки, с Западного — 34, 36, 44, 46, 48 и 51-й Донские и 17-й Оренбургский казачьи полки и 7, 10 и 11-я отдельные Донские казачьи конные сотни. В марте штаты всех казачьих дивизий увеличиваются за счет формирования в них из казачьих офицеров и урядников и солдат пеших стрелковых дивизионов, служивших огневым прикрытием для дивизионных конных частей[104].
Весной казачьими конными формированиями значительно усиливаются российские силы в Персии: в марте в состав 1-го отдельного Кавказского кавалерийского корпуса к имевшимся в нем казачьим частям и соединениям вводят 4-ю Кубанскую казачью дивизию (генерал-лейтенант Рыбальченко), а в мае — Отдельную Кубанскую казачью бригаду, 7-й и 17-й Оренбургские и 9-й Сибирский казачьи полки, 2-ю особую конную сотню Кубанского казачьего войска и 3-ю Оренбургскую казачью батарею[105].
Из Туркестанского военного округа на среднеазиатскую часть российско-персидской границы направляют 1-ю Туркестанскую казачью дивизию. Тогда же в Закавказье прибывают с Западного театра войны партизанские части: Партизанский отряд войскового старшины Бичерахова — в марте, Кубанский казачий конный отряд особого назначения, он же — Партизанский отряд войскового старшины Шкуро — в мае, а также Партизанский отряд поручика Шиглатова и т. д. Летом, за счет 3-й и 4-й Кубанских казачьих дивизий, переведенных из Персии, увеличивается состав 7-го Кавказского отдельного армейского корпуса[106].
В то же время ослабляются казачьи силы 1-го Кавказского армейского корпуса — в конце апреля (начале мая) 1917 г. на Запад отправляются 5-я Кавказская казачья дивизия и Отдельная Донская казачья пешая бригада. В конце лета на Западный фронт эшелонируют со своей Кавказской кавалерийской дивизией и 1-й Хоперский полк Кубанского казачьего войска[107].
В августе у верхов Кубанского войска возникла идея создания на Кавказском фронте Отдельной Кубанской казачьей дивизии с включением в ее состав Гвардейского Кубанского казачьего дивизиона, прибывшего в область из Петрограда, о чем 24 июля (6 августа) Войсковой атаман Гаденко подал прошение главнокомандующему Пржевальскому. Однако нехватка материального и финансового обеспечения и достаточных кадров, а также неспокойная обстановка в Кубанской области похоронила эту идею[108].
В 1917 г., когда фронт и тыл стали все более заражаться революционной анархией, казачьи части, как наиболее дисциплинированные и преданные официальной власти, то есть, на то время, Временному правительству, формирования Российской армии, постоянно стремились использовать для выполнения полицейских функций, проведения карательных операций и подавления антиправительственных восстаний[109]. Так, например, 21 июня (4 июля) Терский войсковой атаман, с одобрения Ставки Верховного главнокомандующего, попросил командование Кавказского фронта снять с позиций и отправить на территорию Терской области четыре казачьих полка для усмирения рабочих[110].
Помимо подавления гражданских бунтов, казаки активно использовались и для «отрезвления» солдатских частей регулярной армии, выполняя, таким образом, задачи военной полиции. Например, когда 22–23 февраля (7–8 марта) 1917 г. в Каракурту произошло антивоенное восстание в 27-м и 28-м Кавказских стрелковых полках, на их усмирение командование фронта направило 5-ю Кавказскую казачью дивизию. 6(19) марта того же года в Карсе начались беспорядки среди солдат местного гарнизона. Для наведения порядка туда были брошены 6-я Кубанская казачья батарея и 1-я бригада 5-й Кавказской казачьей дивизии. Примерно тогда же названную бригаду направили и на подавление солдатского мятежа в Сарыкамыше. В августе, когда в Шемахе восстали солдаты, командование подготовило для их подавления две казачьи конные сотни. Тогда же возмущенные горцы Отдельной Осетинской пешей бригады, отказавшиеся выходить на занятия, были усмирены пехотой и казаками[111].
Казаков стали использовать и для ограждения русских хуторов и казачьих станиц, располагавшихся в северных предгорьях Кавказа, от набегов взбунтовавшихся горцев, возжелавших силой оружия выгнать «неверных» с земель своих предков и возродить былой дух воинов Шамиля. Особенно тяжелая обстановка в этом отношении сложилась в Терской области после прибытия туда с Западного театра войны Туземного корпуса, отпущенного домой со всем своим вооружением. Чтобы не допустить кровопролития и успокоить горские аулы, в августе туда из Закавказья направили 14-й и 16-й Кубанские пластунские батальоны, которые были сменены в сентябре прибывшими с Румынского фронта 2-м Сунженско-Владикавказским и 2-м Кизляро-Гребенским полками Терского казачьего войска, входившими в
