если я сама не могу себя понять, как это сможет сделать кто-то другой?
Не зная, что делать, я достала бутылку домашнего вина, которой накануне меня угостил один из соседей Гванцы — харизматичный, обаятельный Сосо. Если бы он был лет на 30 моложе, я бы подумала, что он всерьез начал за мной ухаживать, хотя его самого, казалось, преклонный возраст не останавливал. Я налила бокал из невзрачной бутылки и сделала глоток — терпкое, густое и очень яркое.
“Паша, давай поговорим, когда я вернусь”.
Я все-таки решилась ответить, но тут же переключила телефон на авиарежим, чтобы не видеть ответ. Это трусливый поступок, но так мне было спокойнее. Неужели Паша все-таки смог проявить твердость и смелость, которой не хватало мне, и принять решение за меня? Ведь уйти хотела именно я — иначе я не была бы сейчас в Грузии, а готовилась к свадьбе.
Но что, если я просто испугалась?
Мои мысли прервал настойчивый стук в дверь. Я бросила взгляд на часы — Ника должен был прийти только через полчаса. Но за дверью был именно он.
— Привет! Ты сегодня рано…
— У тебя все в порядке? — вместо приветствия он заглянул в комнату и наверняка заметил бокал, стоявший позади меня на столе.
— Почему ты спрашиваешь?
— Я тебе звонил, ты недоступна…
— А, наверное, что-то с телефоном…
— Тебя кто-то обидел?
— Нет же, все в порядке. Просто… — я замолчала. Я не знала, что ему сказать, но мне очень хотелось просто поговорить с кем-нибудь. Рядом с ним мне всегда было спокойнее.
— Просто что?
— Зайдешь?
Он молча прошел в комнату, будто ждал приглашения. Нужно было собраться, мы договаривались прогуляться по ночному Тбилиси, но идти никуда не хотелось.
— Так кто тебя обидел?
— Думаю, это я обидела.
— Кого?
— Одного человека в Москве.
— Он любит тебя?
— Не знаю.
— А ты его?
— Мне кажется, нет, — почему-то признаться в этом Нике оказалось намного проще, чем самой себе. Он задумчиво почесал голову, потом снова обратил внимание на вино и поменял тему:
— Где взяла?
— Меня угостил сосед.
— Что еще за сосед? Я попробую?
— Конечно, сейчас дам бокал.
Я достала еще один бокал, Ника разлил вино себе и мне и залез на подоконник. Он сделал большой глоток, подумал, потом еще один. Я улыбнулась — ему явно понравилось.
— Ты переживаешь, что тот парень любит тебя, а ты его — нет? Такое бывает, — он пожал плечами, тепло улыбнулся, и я улыбнулась в ответ.
— Я не хочу никого обижать.
— Но ведь мы не можешь заставить себя любить кого-то насильно. Почему ты еще не одета?
— Мне лень идти гулять, — я честно призналась и села рядом на подоконник. — Извини.
— Ладно, останемся здесь!
— Здесь?
— Ну да… Ты думаешь, я уйду, не узнав секреты Гванцы? — он засмеялся и налил еще вина, себе и мне.
— Ах да…
Я пересказала ему наш разговор, опустив моменты, где мы обсуждали его самого. Ника слушал меня очень внимательно, казалось, его самого увлекла эта история, в которой пока не нашлось ни одного счастливого человека.
— Мы должны найти Гиорги и Нино! Еще не поздно!
— Ника, ты с ума сошел!
— Давай выпьем за любовь! До дна! — он спрыгнул с подоконника, добавил еще вина в наши бокалы — почти до краев, и чокнулся со мной. — Ты в Грузии, здесь за любовь пьют только до дна!
— Я не хочу пить за любовь сейчас… — я снова вспомнила о Паше. Пару часов назад он сказал мне, что уходит, и вот я уже с другим мужчиной пью за любовь, словно ничего и не произошло.
— Давай пей!
— Ника…
— Пей, станет легче.
Я послушно выпила вино до дна. Оно огнем разлилось по груди.
— А чего ты хочешь, Эка? — Ника стоял напротив меня, его смешливая улыбка пропала, он вдруг стал неожиданно серьезен.
Чего я хочу? Если бы я знала ответ на этот вопрос…
— А ты чего хочешь, Ника? — я посмотрела ему в глаза — они блестели то ли от выпитого вина, то ли от чего-то другого.
— Я много чего хочу. — Его тон был таким, что мне вдруг стало не по себе. Как будто своим уходом от ответа на мой вопрос он дал предельно четкий ответ. Мне вдруг стало жарко.
— А я не понимаю, чего хочу.
— Ты просто боишься себе в этом признаться.
Он сделал шаг ко мне, взял мое лицо в руки и заглянул в глаза, словно хотел увидеть в них что-то, и, судя по его нахальной улыбке — он нашел в моем взгляде то, что хотел. Я замерла — нужно было оттолкнуть его, но я не могла. Не хотела. Все мои оправдания касательно нашего с ним общения просто рассыпались. Я могла врать себе о чем угодно, но мое тело говорило об обратном.
— Ника… — прошептала я и накрыла его ладони своими.
— Что?
— Что ты делаешь? Прекрати… — я произнесла это и улыбнулась. В свои собственные слова не поверила ни я, ни тем более он.
Он перестал нагло улыбаться и впился, наконец, в мои губы поцелуем. У меня перехватило дыхание, я вцепилась в его плечи, чтобы удержаться на этом чертовом подоконнике. Он скользил губами по моей шее, пока я пыталась стащить с него футболку, и вдруг остановился:
— Так вот чего ты хочешь… — он улыбнулся и снова внимательно посмотрел на меня. Я действительно боялась себе в этом признаться, но сейчас это было тем, чего я действительно хотела. Вино мне ударило в голову или Тбилиси, но вместо ответа я просто стянула с него футболку и поцеловала, на этот раз уже сама.
Он подхватил меня за бедра и бросил на кровать, которая с предательским скрипом прогнулась. Я на мгновение подумала о Гванце, которая может услышать, но в следующую секунду забыла обо всем на свете — когда Ника, на грани грубости, буквально смял меня в своих объятиях. Его прикосновения — пальцами с мозолями от гитары, словно обжигали мою кожу, а от его поцелуев, я была уверена, на шее останутся следы.
— Ты уверена? — он прошептал мне в самое ухо, и я ответила ему только стоном. Больше он не останавливался, а я — старалась не кричать слишком громко. Жгучее чувство вины в груди в этот момент ушло, а вместо него пришло опьяняющее состояние свободы.
Глава 15. Последствия
Что я натворила?
Ника бесцеремонно спал в моей комнате, развалившись на кровати, как сытый кот. Я смотрела на
