Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
свете, красная помада размазалась по зубам. Зато платье на ней было черное и такое мрачное, как будто она наконец собралась на похороны.
– Что случилось?
– Ничего страшного, дорогой. Просто я разбила бутылку.
В коридоре раздались шаги, и на пороге кухни появилась Глория, няня Тедди, в пушистом розовом халате.
– Ой, миссис Трэкстон! Вы в порядке?
– Да в порядке, в порядке. Просто ungeschickt, как мне неустанно напоминает мой муж. – Урсула хотела сказать «неуклюжая». По-английски она говорила с акцентом, но так свободно, что люди обычно принимали ее за британку, а немецкие словечки слетали у нее с языка, только если она была пьяна в стельку.
– Давайте я уберу, – предложила Глория.
– Не надо, я сам, – отказался я. – Я так благодарен вам за все, что вы сделали сегодня, Глория… Вы даже не представляете, как много это для меня значит.
Глория подалась ко мне.
– Она все время приходит, – прошептала она. – Наверное, ваш отец урезает ее запас. – И, окинув Урсулу встревоженным взглядом, вернулась к себе.
Лужа вина растекалась по итальянскому кафелю. Я стал искать ведро и швабру, но не нашел.
– Там, в чуланчике, есть щетка с совком, – сказала Урсула так уверенно, как будто в этом доме жила она, а не я.
Я принес щетку и прибрался как мог. Пока я был занят, Урсула достала из холодильника вторую бутылку, аккуратно вынула пробку и наполнила стакан.
– Как твое запястье? – спросил я. – Отец говорил, что ты упала сегодня утром.
– Да, споткнулась и упала, – ответила Урсула. – Ничего страшного, обычное растяжение. Отец наверняка сказал тебе, что я была пьяна, но я была трезвая. Почти. Просто очень расстроилась из-за Кэролайн.
– Хорошо, что это было просто растяжение. Тебе надо быть аккуратнее.
– Это я должна спросить у тебя, как ты себя чувствуешь, дорогой, – сказала Урсула и надолго приложилась к стакану с шабли.
Моя мачеха не была утонченной женщиной, причем с самого начала. Я сильно подозреваю, что после моей матери с ее непредсказуемым актерским темпераментом, которую все, кто ее знал, иначе как сложной натурой и не называли, отец с радостью взял в жены ту, чьи запросы были просты и понятны, а главное, предсказуемы. Урсула любила деньги, драгоценности и алкоголь, хотя не обязательно именно в таком порядке.
– День был очень долгий, – сказал я.
– Долгий день, долгая неделя, долгий год, – подхватила Урсула. – Тянется и тянется, конца не видать, правда?
Не спрашивая, она взяла с полки второй стакан и плеснула в него вина для меня.
– Нет, спасибо.
– Зря отказываешься, тебе еще пригодится, – сказала она. – А ты что сделал с рукой?
Мачеха была права; я сделал долгий глоток. Что меня всегда поражало в Урсуле, так это ее наблюдательность: даже пьяная в дым, она замечала каждую мелочь.
– Это отец тебя прислал?
– Вот еще. Я перед ним не отчитываюсь.
– А я всегда думал, что ты отчитываешься перед Клаусом. – Урсула приходилась младшей сестрой Клаусу фон Штрому, бизнес-партнеру моего отца. Они были как инь и ян: отец – общительный весельчак, Клаус – суровый молчун.
– Перед братом, этим засранцем? – Припечатав брата таким словечком, Урсула изящно выгнула бровь. – Уверена, он на это рассчитывал, когда я выходила замуж за твоего отца. Все мужчины думают, что женщины существуют только для их удобства. Arschlöchen![6] – Она сделала еще один большой глоток. – Так что у тебя с рукой, дорогой?
– Погасил свечку сегодня утром, в церкви.
– Одну?
– Несколько.
Урсула допила вино и поставила пустой стакан на стол.
– Я думала, ты с этим давно покончил.
– Так и было. До сегодняшнего дня. – Я не врал; я перестал жечь и резать себя, когда родился Тедди. А в последние два года – с тех пор как я ушел из семейного бизнеса – мне даже думать об этом некогда было.
– Ты снова принимаешь наркотики?
– Нет. После клиники – ни разу.
– Я рада это слышать. – Урсула налила себе еще. – Потому что, когда ты это делал, было кошмарное время для всех нас.
– Я знаю, – тихо ответил я. Мы помолчали с минуту. – Мне надо у тебя кое-что спросить, Урсула. Кэролайн когда-нибудь спрашивала тебя о моей первой жене?
Мачеха грустно кивнула:
– Спрашивала. Месяца три назад. Мне показалось, она темнит.
– В каком смысле? – спросил я, прикидывая в уме сроки. Кэролайн впервые заговорила о разводе два месяца назад, но так и не объяснила, почему он ей вдруг понадобился.
– Она несколько раз приходила в дом твоего отца, искала фотографии… – Урсула пригубила бокал. Они с отцом жили в громадном особняке через дорогу от нашего, но мачеха почему-то упорно называла его «дом твоего отца». Дом, в котором жили мы с Кэролайн, был их свадебным подарком нам. – Однажды, когда мы с ней были одни, она вдруг спросила меня: «А где альбом с фотографиями с первой свадьбы, Тео?»
Я резко вдохнул.
– Как она…
Урсула подняла руку.
– Понятия не имею, дорогой, я рассказываю только то, что знаю. Кэролайн и меня тогда удивила, но она была слишком умна, бедняжка, и это не пошло ей на пользу. Я ответила: «Какой альбом?» Конечно, мне следовало бы сказать: «Какая свадьба?», но это уже не важно. Кэролайн спросила: «Разве Тео не был женат раньше?», а я ответила: «Конечно, нет». Она настаивала: «Разве не из-за женитьбы он бросил университет в Берлине?» Нет, пардон, она сказала «колледж», а не «университет». Я спросила, кто ей рассказал такую чушь.
– И что она ответила?
– Она притворилась, что это ты – да, да, ты сам, Тео, – дал ей какой-то намек. – Урсула закатила глаза. – Мой брат и мой отец служили в Штази[7], а эта малышка думала меня провести?
Я хотел сказать, что Урсула, наверное, была пьяна во время их разговора – это и подало Кэролайн надежду, – но промолчал. Впрочем, пьяная или трезвая, мачеха читала меня, как открытую книгу.
– Ты думаешь, это из-за вина. – Она поднесла стакан к губам и, словно бравируя, сделала большой глоток. – Я храню секреты Трэкстонов с тех пор, как мой брат пристроил меня в ваш дом. Я как сейф, и отмычки ко мне не подобрать. Я никому ни словом не обмолвилась о твоих… ошибках.
Я ненадолго закрыл глаза и увидел лицо Мирей, словно призрак, вызванный воспоминанием. Было время, когда я не мог думать ни о чем, кроме ее смерти, но потом понял, что мне придется жить дальше, хотя и с пятном на совести. Моя ошибка еще не лишала меня способности делать добро, а значит, искупать ее я
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
