— Да что вы говорите! — воскликнул Маркиз, чтобысоздать доверительную атмосферу. — Никогда бы не подумал! С виду — шляпакак шляпа…
Экскурсовод подозрительно покосилась на него и перешла вследующее помещение.
— В этом зале, — продолжила она, приближаясь кзастекленной витрине, — вы можете увидеть письменный прибор ИванаИвановича, перочинный нож, которым он регулярно пользовался по назначению, атакже черновики его знаменитого романа «Львы в провинции»…
— Львы? — удивленно переспросил Маркиз. — Ачто, в русской провинции в девятнадцатом веке действительно водились львы?Никогда бы не подумал!
— Молодой человек, — Анна Семеновна строговзглянула на Леню поверх очков, — вы что, не читали это выдающееся литературноепроизведение?
— Читал, — робко проговорил Леня, — но оченьдавно, еще в школьные годы, и совершенно забыл, в чем там дело…
— Перечитайте! — сурово произнесла Анна Семеновна.
— Непременно! — Леня взглянул на нее честнымиглазами. — После сегодняшнего посещения музея я непременно перечитаю этотроман! Но можно задать вам еще один вопрос?
— Разумеется! — Экскурсовод благосклонноулыбнулась. — Я здесь именно для того, чтобы ответить на все ваши вопросы!Это мой профессиональный долг!
— Вот вы сказали, что Иван… Иванович регулярноиспользовал этот нож по назначению. А какое у него назначение?
— Разве не ясно? — Анна Семеновнапокровительственно улыбнулась. — Это же перочинный нож! Значит, егоиспользовали для очинки гусиных перьев, которыми пользовались в то время…
— Гусиных перьев? — поразился Маркиз. — Ачто, авторучки у него не было?
— Разумеется, не было! — довольно холодно ответилаэкскурсовод. — Авторучки изобрели гораздо позднее!
— Надо же, как интересно! — восхитилсяМаркиз. — Как много нового я сегодня узнал! Скажите, пожалуйста, а каквообще — публика посещает ваш музей? Интересуются ли широкие слоиобщественности жизнью и творчеством Ивана Ивановича Панаева? В частности,интересуется ли молодежь?
— Увы! — Анна Семеновна тяжело вздохнула. — Ксожалению, в наше время публика мало интересуется культурой и историей роднойстраны! Бывают дни и даже недели, когда к нам не заглядывает ни одинпосетитель! Хотя примерно три дня назад к нам пришли сразу двое, причем такиеразные, такие разные…
— Что вы говорите! — порадовался Маркиз. —Значит, есть все-таки интерес к культуре и истории! Но это, наверное, былишкольники, которые проходили творчество Панаева на уроке литературы?
— Вовсе нет! — В голосе Анны Семеновны прозвучаланевольная обида. — Во-первых, творчество Ивана Ивановича, к моемуглубокому сожалению, не входит в школьный курс…
— Неужели? — подал реплику Леня.
— Думаю, виной тому близорукость педагогическогоруководства, но это так… Кроме того, эти два посетителя вовсе не былишкольниками. Это были вполне взрослые люди… приблизительно вашего возраста… и свиду… как бы вам сказать… не слишком интеллигентные, совершенно не нашконтингент. Особенно мужчина…
— Вы говорите — особенно мужчина. Значит, была еще иженщина?
— Да, была, — экскурсовод с достоинствомкивнула, — и тоже… такая, знаете, из современных… — При слове«современный» на лице Анны Семеновны появилось брезгливое выражение. —Можно даже сказать, из новых русских, — продолжила она. — В дорогомпальто из меха такого дикого хищного зверя… как же он называется… из леопарда.Мало того что она явилась перед самым закрытием, буквально без пяти шесть, такона еще не сдала свое пальто в гардероб, так в верхней одежде и направилась вмузей-квартиру! Вы можете себе представить? — Дав Лене полную возможностьоценить эту душераздирающую подробность, она продолжила: — Но эта женщина хотябы прилично себя вела! А мужчина… это просто какой-то троглодит!
— Кто, простите? — удивленно переспросил Маркиз.
— Троглодит… пещерный житель… доисторический человек, еслихотите! У него были просто ужасные манеры! Он трогал экспонаты руками! Онпопытался надеть тусамую шляпу!
— Да что вы?! — ужаснулся Леня.
— Если хотите знать мое мнение, — Анна Семеновнаоглянулась по сторонам и понизила голос, — если хотите знать мое личноемнение, он вообще впервые в жизни посетил музей!
— Да что вы говорите?! — ахнул Маркиз. —Неужели такое возможно в наше время?
— Еще как возможно! — ответила Анна Семеновна стяжелым вздохом. — И именно в наше время! Каких-нибудь пятнадцать —двадцать лет назад это действительно трудно было бы себе представить! И вызнаете, что меня очень удивило…
Она хотела еще что-то добавить, но Леня не интересовалсявоззрениями Анны Семеновны на падение культуры и решил направить разговор вболее важное русло:
— Ну и как же… чем интересовался этот троглодит в вашеммузее? Личной жизнью Панаева? Его творчеством? Его общественной деятельностью?
— Что вы! — Экскурсовод печальнопонурилась. — Единственный вопрос, который он мне задал, — этоимеется ли у нас в музее буфет. Ну я, разумеется, ответила, что он находится вкультурном учреждении, а не в заведении общепита! — Она выдержаланебольшую паузу и продолжила: — Впрочем, как только появилась та женщина…женщина в леопардовом пальто, он совершенно забыл о моей экскурсии. Он вообщеперестал меня слушать! И вы знаете… — Анна Семеновна снова понизилаголос, — я была уверена, что эта дама не проявит к нему никакого интереса.Просто, как говорится, отошьет его. Слишком уж они были разные. Понимаете,абсолютно разного уровня! Она — такая ухоженная, явно обеспеченная, в этомсвоем леопарде, а он — вульгарный, невоспитанный и дурно одетый. Но тем неменее, стоило мне отвернуться, как они принялись перешептываться!
— Да что вы говорите! — Леня всячески подчеркивалнеподдельный интерес к рассказу.
— Да, и не только перешептываться! — АннаСеменовна округлила глаза. — Когда они думали, что я на них не смотрю,женщина что-то передала этому подозрительному типу!
— Как же вы это заметили? — поинтересовался Леня.
— Я видела их отражения в витрине! Кстати, вот в этойсамой! Между прочим, в этой витрине представлены оригинальные рукописи статейИвана Ивановича Панаева для журнала «Современник», того самого, который онииздавали вместе с Николаем Алексеевичем…
— Некрасовым? — уточнил Маркиз.
— А каким же еще?
Анна Семеновна явно намеревалась продолжить прерваннуюэкскурсию, Маркиза же больше интересовал рассказ о двух подозрительныхпосетителях музея.
— А тот мужчина… он был высокий худой блондин? — прервалМаркиз экскурсовода.
— Какой мужчина? Иван Иванович? Напротив, Иван Ивановичбыл крупный, представительный мужчина…
