Ты ведь знаешь… – Короткий и пружинящий шаг навстречу. – Меня это не остановит.
– Он выбирает брата, а ты – себя, – парирую я и пытаюсь снова разорвать расстояние между нами. – Уверен, что это лучше? Что можешь предложить мне ты, Ян, чего не может предложить Кит? Кроме проблем и в очередной раз разбитого сердца.
– Например, это.
Я не сразу понимаю, что он собирается сделать. А когда до меня доходит, становится поздно. Парень оттесняет меня к стене. Судорожно делаю вдох за секунду до того, как его наглые губы сминают мои.
И словно не было года.
У меня так же кружится голова и подгибаются колени, так же здравый смысл уступает место чему-то другому, первобытному, жаркому и жадному. Ян зло прикусывает мою губу, но боли я не чувствую, только острую вспышку наслаждения. Ток, пробегающий по венам, и ощущение полета.
Да. Этого Кит не даст мне никогда, я год убеждала себя в том, что мне и не нужно. Страсть, сводящие с ума объятия, нежные ласки и торопливые движения. Колено Яна у меня между ног, бедрами чувствую, какой он горячий. Жадные руки задирают майку, и подушечки пальцев гладят ребра, поднимаясь чуть выше, до спортивного топика.
Поцелуй становится жаднее. Я бы хотела сказать, что остаюсь безучастна, но нет. Я отвечаю. Сама не замечаю, как мои руки оказываются на его прессе. Я успела забыть, какова на ощупь его кожа – упругая, гладкая, с щекочущими ладони волосками, полоской идущими от пупка ниже, под резинку спортивных штанов.
Я хочу его до безумия. До рваных вдохов, до затмения перед глазами. Я словно вернулась домой и готова отречься от всех своих убеждений и обещаний. Данных и Киту, и себе. Это очень плохо, но не останавливает.
То, что между нами, – это пожар. Только когда я нахожусь в его эпицентре, то не боюсь сгореть. А зря. Я слишком хорошо помню, к чему все привело в прошлый раз.
Мысли об этом немного отрезвляют. Но я чувствую, как язык Яна нежно касается моего языка, и снова пропадаю.
Мы целуемся как бешеные. Трусь затвердевшими сосками о его обнаженную грудь. Даже спортивный топик и свободная майка не снижают чувствительность. Я горю.
Мы настолько увлечены друг другом, что не замечаем ничего и никого вокруг.
– Фу, какая гадость! – прерывает нас Яриша, и я испуганно отскакиваю. Растрепанная, с пылающими щеками, встречаю презрительный взгляд сводной сестры.
– А еще что-то говорят про меня. Не боишься, что жених узнает?
– Ты ничего не скажешь, – припечатывает, как ни странно, Ян.
– Как скажешь. – Яриша пожимает плечами и проходит в глубь зала. – Не знала, что тебя заводят такие игры. Думала, ты собственник.
Пока эти двое препираются, я сбегаю, прижимая ладони к пылающим щекам. Что я, демоны забери, натворила? И как буду после этого смотреть в глаза Киту? Что это было за наваждение? Как Ян может на меня так действовать? Это ведь неправильно! Почему рядом с ним я не могу себя контролировать?
Неделю я игнорирую Яна. Это несложно. Он почти не появляется дома, а я веду себя как мышка. Лирая по самую макушку загружает меня подготовкой приема, сказав, что это умение очень скоро мне пригодится. Я не хочу таких умений, но не спорю. Дела отвлекают от мыслей. Ян, как всегда, выбил меня из колеи одним поцелуем, разрушил душевное равновесие, которое я восстанавливала год. Я почти ненавижу его за это.
Приближается день «икс» и начало учебного года. А я даже не могу уделить время покупке учебных материалов, зелий и лекарских халатов. Конечно, все это можно сделать за день, но я рассчитывала неторопливо выбрать то, что мне нравится, наслаждаясь процессом. Но на меня объявил охоту какой-то сумасшедший, а Лирая может думать только о помолвке. Поэтому всю неделю я кручусь как белка в колесе и почти забываю произошедшее между мной и Яном.
Мы видимся-то с ним всего пару раз. Один – за ужином, во время которого идет активное обсуждение предстоящего мероприятия. Ян не выдерживает, психует и уходит, сказав, что у него несварение от этой темы. Лирая и Дариус недоуменно переглядываются. Я краснею, а Яриша глумливо ржет.
Второй раз сталкиваемся в дверях, когда Лирая посылает меня проконтролировать доставку украшений.
Я не знаю, почему мачеха решает провести прием дома. Лирая смотрит на меня как на идиотку и отвечает, на ее взгляд, исчерпывающе – традиции. Традиции мне стоят поперек горла. Я жалею, что все это затеяла, но повернуть назад уже нельзя, маховик запущен.
Кита я тоже практически не вижу. Он держится в тени, не навязываясь. Видимо, опасается, что я сорвусь и отменю все. Пару раз такие мысли возникают, но я убеждаю себя в том, что поступаю правильно. Нельзя идти на поводу у страсти. И мне стыдно перед Лираей, которая вбухала в прием кучу денег и сил, хотя больше всего мне хочется поставить мир на паузу и подумать. Но времени на это нет.
Накануне приема мы с Китом идем в ресторан, где еще раз обговариваем планы на будущее. Я обещаю быть осмотрительной, а он – внимательнее относиться к моим просьбам. На этом конфликт считается исчерпанным. А всю ночь я рыдаю. Так и не могу объяснить себе почему.
К счастью, с утра меня спасает волшебная маска, которую подарила Лирая, и моя магия. К завтраку я спускаюсь свежая, как утренняя роза. Но меня отправляют обратно. Лирая вручает чашку кофе, тарелочку с маффином и говорит, что бьюти-маг уже почти подъехал.
Вот где-то тут я и понимаю, что простым этот день не будет. Робкая попытка заметить, что прием назначен на вечер, вызывает только раздраженный взгляд. Яриши за столом тоже нет, значит, и она уже в цепких руках бьюти-магов. Сестра сделает все, чтобы сегодня меня затмить. Мне все равно, а она этого не понимает. Пусть тешится.
То, что я наивная дурочка, понимаю очень быстро, когда «бьюти-маг» оказывается целой командой энергичных девушек с чемоданчиками. Весь оставшийся день меня делают красивой. Еще более красивой. И к пяти вечера из зеркала на меня смотрит незнакомка. С черными неестественно длинными ресницами и соблазнительными губами. Нежным румянцем на скулах и идеально уложенными темно-каштановыми волосами, в которые добавили немного золотого блеска.
Платье переливается на складках, словно внутри ткани пробегает пламя. В ушах сверкают рубины. Такие же вспыхивают на шее. Сидеть мне запрещено под страхом смерти, поэтому я стою. Я и мои туфли. Которые тоже до безумия красивы и напоминают пыточный инструмент, поэтому стоим мы пока отдельно друг от друга. Иногда я бросаю на них взгляд и морщусь от мысли, что предстоит весь вечер отходить на этой нереальной высоты
