где среди разного инструмента, вёдер и лопат у нас стоял большой ящик для угля. Туда я и высыпал из Хранилища тридцать кило хорошего угля, не такого, какой нам выдавали от колхоза. Пока мы ехали от Сталинграда, я поднакопил места и увёл этот уголь со станции. Нам на зиму копить нужно.
Утром мы завтракали в саду. После вчерашнего гулянья он был захламлён: столы и лавки соседи ещё не забрали, да и мусора хватало. Будем убираться сегодня.
После завтрака зашёл старший Трубин. Я уже сообщил Марфе Андреевне, что договорился с братьями о постройке коровника. Бурёнку, которую назвали Машкой, с утра отправили в стадо, пастись, вечером пастух её вернёт. Вчера мы её подоили, и к завтраку у нас было вкусное молоко.
Козу Марфа Андреевна оставлять не стала, и сегодня её отвели к снохе. У той дети, а из живности только куры, так что коза будет очень кстати. Мы и так молоко им носили. Кстати, пока нас с Глашей не было, две наших несушки птенцов высидели, два десятка. Теперь от гусей пополнения ждём.
Я показал Михаилу, где будем ставить коровник. Решили его большим делать и на две части разделить, с двумя входами. В одной части будет коровник, а другую для чего-нибудь ещё приспособим, придумаем. Наверху будет сеновал. Одной стороной коровник будет выходить на улицу, другой к соседям.
Михаил всё верёвочкой разметил, сделал лопатой метки, где траншею копать, и ушёл. Завтра прибудут рабочие и телега с материалами. К осени построят. Что касается аванса, я пообещал Михаилу, что передок сегодня, как стемнеет, ему передам, а мотоцикл после окончания стройки. На этом и договорились.
Марфа Андреевна побежала в сельсовет подать заявку, чтобы нам после уборочной привезли соломы. Да и сено накосить требуется. Тут я им не помощник, они сами с Глашей этим займутся; потом сено просушат и уберут на сеновал. Телегу у Трубиных займём.
Так как школа закончилась, девчата убирались во дворе, соседи постепенно забирали столы и лавки. Глаша с Марфой Андреевной работали на стройке, которая не останавливалась ни на минуту. У многих зданий стены были уже подняты, кроме клуба, тот двухэтажным будет.
Я тем временем сбегал на речку и, спустившись ниже поставленных на реке сетей, наловил целое ведро рыбёшки. Соседский паренёк помог мне донести ведро: повесил его за дужку на руль своего велосипеда, и так мы дошли.
Рыбу я не зря ниже по течению ловил: мне попалась пара крупных лещей, какие раньше не попадались. Всю мелочь засолил. Ту рыбёшку, что засолил ранее, промыл как надо, насадил на крючки (я заранее сделал три десятка штук) и отправил на подловку, пусть сушится. А в этом же горшке свежую засолил. У Трубиных я заказал два бочонка, литров по сто каждый, хочу побольше на зиму засолить.
Ещё вчера я всех удивил тем, что хоть и хромаю, но хожу с тростью, без привычного всем костыля, да и скорость движения заметно возросла. Я и показал обувь, которую мастер в Москве специально для меня сшил, в ней действительно куда удобнее было ходить. Вот такие дела.
После обеда я увиделся с председателем. Он как раз на машинном дворе появился, а до этого объезжал поля. Поговорили с ним насчёт мастерской дома быта. Председатель пообещал, что если не найдёт мастера, то место моё. Понятно, что официально всё будет оформлено на Марфу Андреевну, она и зарплату будет получать, а работать буду я. Всегда есть лазейки в законе, позволяющие его обойти. Не мы первые, таких левых работников в колхозе хватало.
В тот же день к нам во двор начали сносить утварь и всякое разное для починки. Пока помещения нет, я буду работать на дому, так председатель с Марфой Андреевной договорились. Мне не сложно. До вечера я успел залудить подтекавший самовар, починить капавший кран и зарастить Ковкой лопнувшую пружину в патефоне, оставив след сварки. Работа несложная.
Проблема возникла с расценками. Чинил-то я официально, хозяевам вещей выдали квитанции, а цен никто не знал. Председатель со своим бухгалтером и парторгом сели и попытались было высчитать, что сколько стоит. Потом плюнули и решили взять за основу расценки в районном доме быта. Пошлют кого-нибудь в райцентр, он скопирует и привезёт. Райцентр находился в пятидесяти километрах от нас, через него проходила железная дорога, там же была и районная больница.
Передав починенное девчатам, я укатил в ту сторону, где стоял немецкий танк. Договорился с соседским мальчишкой, что он подбросит меня на багажнике своего велосипеда.
Когда доехали, уже стемнело. Я парнишку отпустил, он ещё уезжать не хотел. Дождавшись, пока он пропадёт из вида, я достал полуторку. А как же, Хранилище не резиновое, а мне нужно было освободить место для передка.
Поныряв, я добрался до передка и, коснувшись, убрал его в Хранилище. Потом сел на грузовик и, обогнав по дороге соседа-велосипедиста, доехал до дома Трубиных. Там достал передок, убрал машину и сбегал за братьями. Аванс они приняли, а я поспешил домой.
Уф, ну и денёк. А ещё мотоцикл восстановить треба, это дня на два работы, точнее ночи, по часу или два. И «Кюбельваген» нужно сушить, так-то он в порядке, на ходу, но мокрый, это же лодка. Хорошо, что я магическим зрением пробку на днище рассмотрел, не пришлось на бок опрокидывать: открыл пробку – вода и вытекла, остальное тряпками убрал. Но сиденья и тент крыши по-прежнему мокрые, их нужно сушить, а машина постоянно в Хранилище. Ничего, найду время, высушу.
С завтрашнего дня потихоньку начну делать электроразводку в доме. Как нас подключат, у нас уже всё будет готово. Тут электросчётчиков нет, оплату считают по количеству лампочек и розеток. А ведь на мне будут ещё дома снохи и свахи Марфы Андреевны, к собаке не ходи. И кстати, установили лимит: по одной лампочке и розетке на команду, одна лампочка на улицу. За этим будут строго следить. И это ещё повезло, что через нашу улицу вели линию, половина села пока так и останется без электричества.
Впереди всё лето, и планов хватает. Через месяц, как в Хранилище тонны четыре наберётся, в Сталинград съезжу, скорее всего, снова с сопровождающим. Много чего накупить нужно к зиме. А пока живём.
Три года спустя. Седьмое июня 1949 года.
Вечер. Село Андреевское
Войдя во двор, я поставил ведро с рыбой, закрыл за собой калитку, снова подхватил ведро за дужку и похромал к сараю. Мелкий дождь загнал
