для успокоения флота членов Государственной думы. С курьерским поездом в 12 часов ночи в Гельсингфорс выехали комиссар Временного правительства по делам Финляндии, член Государственной думы Ф. И. Родичев и от Петроградского совета солдатских и рабочих депутатов М. П. Скобелев, солдат и два матроса. Последние имели еще и другую цель: установление связи между армией и флотом.
Ночь прошла необычайно тревожно и полна была всяких ужасов.
Здесь необходимо будет рассказать о том, какие же меры были приняты командующим флотом для парирования беспорядков в городе.
Я уже упомянул, что еще задолго до революции была выработана и утверждена особая инструкция на случай беспорядков.
Когда вспыхнули беспорядки во флоте, то комендант крепости, по приказанию командующего флотом усилив патрулирования в городе, приказал выслать во все штабы и учреждения города караулы. Такие же караулы были наряжены и в офицерские дома на Бульварной, Банской и Высокогорной улицах, где в общей сложности находилось около 200 квартир для господ офицеров, чиновников и сверхсрочнослужащих. В городе Гельсингфорсе и районе крепости (на островах Комендантском и Лагерном) были расквартированы: 428-й пехотный Лодейнопольский полк, Свеаборгский крепостной пехотный полк, 128-я пехотная дивизия (четыре полка), два полка крепостной артиллерии, электротехнический батальон, минный и саперный батальоны, телеграфная рота, подвижной артиллерийский резерв и дивизион 2-го Ревельского конного полка, не считая тыловых частей и учреждений. В общем насчитывалось около 30 тысяч нижних чинов. В настроении нижних чинов сухопутных войск решительно не было заметно каких-либо перемен. Занятия в частях войск велись по расписанию и шли нормальным порядком. Исключением являлось присутствие в казармах каждого района города дежурной части и прекращение всяких увольнений нижних чинов в город одиночным порядком. Вообще нижние чины до вечера 3 марта ровно ничего или почти ничего не знали о событиях в Петрограде. Сухопутное начальство умело лучше оградить казарму от влияния извне, и я скажу, что не будь в Гельсингфорсе флота, быть может, революция протекла бы совершенно иначе во всем крае.
Около 5 часов вечера на заводе «Сокол»[9], вблизи Хагнэсской площади, ныне это завод Ahjo, был устроен многолюдный митинг, привлекший почти всех рабочих Гельсингфорса. Были на нем и матросы, и солдаты, и германские эмиссары. Рабочие решили объявить забастовку для поддержки флота. К ним присоединились рабочие завода Усберга (ныне Machin och bro actiebolaget[10]), общества городских трамваев и других фабричных предприятий.
Финляндские политические круги имели между собой ряд совещаний, в результате которых командующий флотом в 5 часов вечера принял у себя на «Кречете» представителей местного населения и имел с ними продолжительную беседу касательно положения Финляндии в связи с революцией. Департамент полиции сообщил об освобождении чернью при разгроме Дома предварительного заключения содержавшихся там финских активистов, прибывших теперь в Финляндию.
Сообщая фамилии освобожденных, Департамент телеграммой от 2 марта требовал их задержания. Я упоминаю об этом обстоятельстве потому только, что 3 марта все розыскные учреждения империи в Финляндии еще функционировали и дали в силу требований этой телеграммы соответствующие инструкции подлежащим губернаторам. Прибывшие на «Кречет» представители активистских кругов, или, скажем точнее, близких к ним, заверили командующего флотом, что население края останется вполне лояльным, поэтому ожидать каких-либо беспорядков внутри края не придется. В тот же вечер от Шведской партии, активистских кругов и Сената выехали трое представителей, и в их числе инженер Энкель (К. К.), призванный из запаса на службу и оставленный для наблюдения за заказами Военного ведомства в Гельсингфорсе. От социалистов уехали в Петроград тальман Сейма О. Токой, К. Н. Вийк и В. Таннер.
Вечером получены сведения о разгроме финскими активистами контрразведывательного отделения штаба Петроградского военного округа на Знаменской улице и Морского генерального штаба на Каменноостровском проспекте. Кроме того, имелись сведения о предполагавшемся налете на Финляндское жандармское управление. Так как в империи вообще шли аресты чинов полиции и корпуса жандармов, то комендант крепости приказал начальнику Финляндского жандармского управления уложить архив управления в ящики и отправить его для хранения в Густавсвердский равелин[11] крепости. Архив был уложен в ящики, но отправить его в крепость не успели, так как лошади расположенного в Гвардейских казармах 428-го Лодейнопольского пехотного полка были заняты перевозкой дров для нужд полка в течение целого дня. После 6 часов вечера на улицах появились экстренные листки о Петроградских событиях в виде обзора, данного еще днем Особой финляндской военно-цензурной комиссии, один экземпляр которого начальник Главного управления по делам печати действительный статский советник Каннинен лично отдал метранпажу для напечатания в утреннем выпуске «Финляндской газеты». Кроме того, появились номера газет из Таммерфорса и Выборга, которые подробно описывали события в России, позаимствовав таковые из петроградских газет.
Около 10 часов вечера поднялась сильная метель со снегом. Она разогнала с улиц публику, но в театрах и кинематографах народу было достаточно. Стрельба в Северной гавани затихла. Лишь горевшие на мачтах всех кораблей красные фонари неприятно поражали взгляд. Около 10 часов вечера рабочие Сандвикской верфи устроили митинг около стенки, у которой стояла часть судов флота, результатом чего был выход на улицу матросов, вооруженных, что называется, до зубов, тащивших за собой на лямках десантные орудия и пулеметы. Это были большей частью молодые матросы со стоявшего в Сандвикене транспорта «Русь», служившего им временной казармой.
Толпа имела в своей среде германских эмиссаров и направлялась будить казарму. В Гвардейские казармы их не пустили, но в Абосские и казармы на Кампенском плацу они проникли очень легко.
Узнав об этом, штаб командующего флотом приказал раздать патроны и быть готовыми к подавлению начавшейся в городе анархии, причем каждой части был указан район действий. В 11 часов ночи из Гвардейских казарм выступила по тревоге дежурная рота, так как было получено сведение о движении частей 128-й пехотной дивизии по льду на город из казармы Лагерного острова (от Свеаборгского крепостного пехотного полка). Рота выступила для восстановления порядка, не имея в своем составе ни одного кадрового офицера, что было большой ошибкой со стороны командира полка полковника Чарноцкого. Роту встретили агитаторы из матросов. Командир роты из офицеров военного времени растерялся, и через час рота вернулась в казарму, не выполнив приказания и приведя с собой матросов и переодетых ими германских наемников. Дежурный по 428-му полку офицер прапорщик Проскуряков пытался не допустить матросов во двор казармы и был убит. Находившийся в казармах старший штаб-офицер полковник Вольбек, когда начался арест матросами вызывавших сомнение офицеров, не позволил себя обезоружить и тоже был убит. Трупы его и прапорщика Проскурякова были брошены в мусорную
