но и заработает на нем сто тысяч! Десять из них пусть забирают, пусть двадцать забирают, лишь бы оказаться вне этой проклятой клетки…
— Эй! — слабо выкрикнул он в пустоту жутковатого помещения. — Эй, есть здесь…
На его зов входная дверь незамедлительно приоткрылась, и из-за двери прозвучал грубый вопрос:
— Чего бакланишь, чмо залетное?
— Я… это… Насчет долга…
И через минуту он уже стоял навытяжку перед толстым гангстером, объясняя ему смысл обмена уникальной купюры на расхожие американские дензнаки.
— За восемьдесят процентов? Лимон баксов? — недоверчиво щурился тот. А купюра не липа?
— Все через банк, все официально! — замахал Шкандыбаев слабыми руками. — Вы будете иметь дело с серьезными людьми!
— Едем! — Огромная туша поднялась из-за стола. — Покалякаем с твоими корешками… Но учти: соврал или чего не так — десятка уже сегодня будет двадцаткой!
Вновь жесткая матерчатая лента легла на очи пленника, и бандитский лимузин с черным остеклением перенес его городскими лабиринтами прямехонько к офису родной «Ставриды», где, освобожденный от конспиративной повязки, он провел — уже на правах служащего — толстого негодяя и его поджарого, стриженного «под бобрик» компаньона прямиком к своему прямому начальнику.
— Скажешь, что знакомые, понял? — проинструктировал Шкандыбаева перед дверьми кабинета толстый мерзавец.
— Все понятно, все понятно, — торопливо поддакнул обретающий служебное достоинство менеджер.
Начальник Александр Гринько, он же Миша Коротков, встретил посетителей суховато, но в целом дружелюбно.
Разговор гангстеров и рыбного дилера, к великому облегчению Шкандыбаева, подтвердил правдивость сделанного им в разбойничьем логове предложения: обозначенная купюра действительно находилась в хранилище банка, куда интересантам было предложено проследовать для ее всестороннего рассмотрения; обмен же крупнокалиберного дензнака на расхожие купюрки шеф Шкандыбаева после краткого торга согласился провести за семьдесят пять процентов от номинала раритета, после чего от слов договаривающиеся стороны перешли к делу, прямиком направившись в банк.
Когда вооруженные охранники с бесстрастными лицами принесли в один из кабинетов учреждения опечатанную папочку с купюрой, сердце Шкандыбаева захолонуло: неужели?!
Да, сбылись ожидания! Да, растаял кошмар бандитского узилища! И воссиял горизонт будущего благоденствия!
Пощупав ярко-зеленую вязь банковской краски и рассмотрев купюру, на которой вместо физиономии того или иного исторического президента изображалась статуя Свободы с факелом, толстый бандит робко, но и одобрительно кивнул головой. Произнес:
— Толково…
— А теперь посмотрите на это чудо в ультрафиолете, — произнес гладко зачесанный молодой человек, видимо, банковский служащий, он же аферист Анохин.
Были закрыты жалюзи и отворена дверца книжного шкафа, в глубине которого свет голубенькой лампы озарил драгоценную бумагу, тут же вспыхнувшую тайными светящимися знаками.
— Ну вот, — подытожил банковский служащий. — Находитесь вы в официальном учреждении, составим, если необходимо, документик…
Словно очнувшись от сна, поджарый бандит с силой протер ладонью лицо. Сказал:
— Не пойму… Вы вроде банк… Так почему не можете обменять всю эту живопись один в один?..
— Потому что в этом случае придется платить межбанковский налог, доверительно поведал зачесанный. — А частное лицо — другое дело. Частное лицо со своими налогами разбирается самостоятельно. К тому же лично я, к примеру, не имею миллиона, чтобы выкупить эту купюру. Все просто…
— А чего это слово означает? — продолжил настойчивый оппонент, ткнув ногтем в надпись внизу дензнака, гласившую: «NON-NEGOTIABLE».
— В дословном переводе, — устало молвил банковский служащий, — это означает: «недоговорный документ»…
— То есть?
— То есть купюра предназначена исключительно для банковского обращения, — пояснил терпеливым тоном служивый человек. — Да вы сами представьте: заходит человек с этой купюрой куда-нибудь…
— В ресторан! — подал голос понятливый Шкандыбаев.
— Вот-вот! — кивнул финансовый работник. — И гуляет там долларов на триста… А потом выкладывает на стол миллиончик одной бумажкой — сдачу, пожалуйста…
Толстый гангстер со снисходительной усмешкой оглядел зардевшегося Шкандыбаева. Произнес:
— В следующий раз так и делай, понял?
Шкандыбаев кокетливо поиграл бровями.
Пожали руки, наметив обмен на ближайшие дни.
— Ну все, брат, до встречи… — Толстый пожал Шкандыбаеву руку. Десяточка за тобой, учти…
— Да нет проблем! — воскликнул окрыленный должник.
Когда автомобиль бандитов скрылся за углом здания банка, Миша Коротков обратился к расторопному менеджеру, у которого светилось от счастья лицо:
— Что за народ?
— Знакомые… — со значительной интонацией откликнулся Шкандыбаев, небрежно и косо взглянув поверх головы начальника.
Между тем в отъезжающем от банка автомобиле развивался следующий диалог.
— Пемза концы ищет, чтобы бабки за бугор переправить, понял, Костя?
— Ну и?..
— Вот мы ему и зарядим: лимон с полтешком за эту купюрку… Триста штук навара!
— Класс! Только… Если там заморочки со всякими налогами, как этот хмырь плел… Понимаешь, какая какофония начнется? Придет Пемза в какой-нибудь банк, а его там окучат: плати, скажут, пятьдесят процентов! Вообще… откуда лимончик? Он же номерной, усекаешь?
— А наши какие проблемы? Лимон настоящий? Ну и все. А если претензии пусть на банк наезжает. Наше дело простое: вот товар. Нравится — покупай. Нет — извини… Наше дело свести… А разборы… да чихал я на разборы! Пемза и так оборзел… Надо его, Костя, того… Иначе жить не даст, вон уже на наш вещевой рынок губы раскатал, воду мутит… Кончать его надо. Но так, аккуратно, мол, мы ни при чем…
— Все косяки на нас пойдут, как ни темни…
— Придумаем чего-нибудь… Люську в Рязань отправил?
— Да. Вся в соплях.
— Ну… чего сделаешь? Жизнь!
Обмен
Узнав о существовании денежного знака достоинством в один миллион долларов, Пемза всерьез озаботился возможностью стать его обладателем. Всякого рода смутные времена, чреватые повсеместным закручиванием гаек после вакханалии беззакония, взяточничества и воровства, представлялись матерому вору весьма реальным завершением эпопеи российской демократии. И в этом случае бумажка, эквивалентная увесистому чемодану с валютой, обретала бы дополнительную ценность хотя бы как предмет контрабанды. Другое дело — стоит ли бумажка пресловутый тяжеловесный миллион? Не вводят ли его в заблуждение эти оторвы — Костя и Гена?
Проведя осторожное расследование, связанное с подслушиванием разговоров вожаков соседей, Пемза убедился в отсутствии у них мошеннического умысла; кроме того, купюру продавал банк, готовый подписать гарантийные обязательства по ее состоятельности, а потому, дав согласие на обмен, Пемза взял с собой опытного эксперта, бывшего фальшивомонетчика, должного исследовать раритет всесторонне.
Предложение о предварительном ознакомлении покупателя с купюрой было категорически отвергнуто банкирами, раздраженно пояснившими, что процедуры пустопорожних смотрин им уже надоели, срочности в продаже не существует, да и вообще предложение остается актуальным лишь в течение суток.
Банк, по сведениям Пемзы, контролировался кровожадной чеченской группировкой, качать права на ровном месте явно не следовало, так что с покупкой поневоле пришлось поторапливаться.
В банк он прибыл в сопровождении четырех прямоугольных охранников, чья внешность наглядно соотносилась с обидной
