звонок, и она убегает на урок, а я иду в учительскую. У меня окно.
Алинка не любопытная, и я вполне ей доверяю, но своей тайной не хочу делиться даже с ней. Никому не расскажу о своем положении. Я просто не смогу смотреть на эти сочувствующие лица. Поэтому никто знать о моем положении не должен ни Жанна, ни Алина. А в коллективе я и подавно не хочу светиться. Поэтому завтра же попытаюсь открыть себе больничный у терапевта, благо знакомый у меня имеется. И постараюсь растянуть его максимально на долго.
Сегодня по просьбе Леши забираю Гелю из садика. У него кратковременная командировка на три — четыре дня. А Наталья Степановна снова лежит в больнице. Поэтому на днях мы вместе ездили в садик и предупредили воспитателя, что в ближайшие дни Ангелину буду забирать я.
Забираю девочку со спортивной площадки. По пути домой мы заглядываем в магазин, покупаем пачку ее любимых зефирок маршмеллоу и направляемся ко мне.
Ангелина выглядит какой-то поникшей. Замечаю, что ее нежно-розовая курточка на спине изрисована фломастером.
— Гель. А кто тебе курточку порисовал?
— Никто, — себе под нос бормочет девочка.
— А почему ты без настроения? Что у тебя случилось? Может, поделишься со мной?
Геля молчит. Никогда еще я не видела ее такой. Утором ведь все было нормально.
Ужинать она не хочет. Ковыряется в тарелке, отодвигая в сторону лук и морковь. К вечеру мы понимаем, что потеряли где-то ее зонтик. Может, в саду забыли! Вижу, что она расстраивается еще больше. Ведь его ей подарила мама.
А ночью я прибегаю к ней в комнату. Потому что она рыдает навзрыд.
— Мышка моя! Что случилась?
Но Геля ничего мне не отвечает. Просто сидит на диване и плачет в голос, растирая по щекам слезы. Я сажусь с ней рядом и усаживаю ее к себе на колени.
— Гелечка, расскажи мне, что произошло?
Она отрицательно мотает головой.
— Я обещала не рассказывать. Если расскажу, мне еще хуже будет! — рыдает она. — Она сказала мне, что все равно меня никто не защитит.
— Кто сказал?
Но Геля молчит и продолжает плакать.
— Гелечка, мы ведь с тобой подружки, а подружки должны доверять друг другу секреты. Расскажи, а я подумаю, чем тебе можно помочь.
— Если расскажу, она мне снова приснится!
— Если приснится, скажешь мне, и я ее прогоню. Мы с твоими поняшками прогоним все твои кошмары.
— Мне снилась Ульяна. У нее были клыки, как у вампира. Она смеялась и говорила, что меня никто не заберёт, и я буду жить в саду даже в выходные, — всхлипывая, рассказывает она. — Мы вообще с ней не дружим. Она смеялась над Лучиком. И я перестала брать его в садик. Из-за нее я предала друга! — в голос начинает рыдать она. — Он так любит садик! А я не беру его, что бы она надо мной не смеялась!
— Это она порисовала тебе куртку? — Геля кивает.
— И зонтик засунула за шкафчики! Я не смогла его достать!
— Почему ты не пожаловалась воспитателю или нянечке?
— Ты что? Я же не стукачка! Со мной никто потом дружить не будет! Я не хочу сидеть с ней за одним столом! Но Ольга Александровна меня не пересаживает. Говорит, мест больше нет.
Геля продолжает плакать.
— А почему она решила, что тебя ни кто не заберет?
— Ее мама сказала, что у меня нет мамы. И папы тоже нет!
— Ну как же нет. Если есть. Мама, то у тебя есть.
— А она сказала, что ни разу ее не видела! А дядя может легко за меня забыть. А бабушка и вовсе. Она ведь старенькая, заболеет и не придет. А она ведь и правда болеет!
— Гелечка, я завтра поговорю с воспитателем. И с мамой этой девочки. Она больше не будет тебя трогать.
— Я больше не пойду в садик. Я не хочу. Я лучше буду с Лучиком и с тобой!
— Зайка. Но мне ведь нужно на работу.
Рыдания набирают новые обороты. Что же мне с ней делать? Был бы хотя бы Леша дома. Я даже подумываю уже сказать ей, что готова быть ее мамой. Пусть расскажет и покажет своим подружкам, что мама у нее есть не нафантазированная, а самая настоящая. Но я по-прежнему считаю, что не имею на это права. Бедная моя девочка.
— Гель, а давай ты съешь фрукт смелости! И завтра дашь отпор этой Ульяне. Скажешь ей, что твоя тетя безумно тебя любит и никогда не забудет тебя в саду. А за испорченные вещи тетя обязательно поговорит с ее мамой. И мама ее накажет как следует.
— Ты будешь моей тетей?
— Буду!
— Давай ты лучше будешь моей мамой, — всхлипывая, говорит девочка.
Господи, да что же мне с ней делать.
— Хорошо. Если хочешь, ты можешь меня так называть. Только помни, что еще одна мама у тебя все же имеется.
Геля кивает, потихонечку успокаивается. Ну, слава Богу. Такая маленькая, заплаканная и покрасневшая. Продолжает всхлипывать и дрожать. Сильнее прижимаю ее к себе.
— А фрукт смелости. Я все равно его хочу?
— Ах, да. Сейчас принесу.
Придумала на свою голову. Ладно уж, думаю, киви сойдет на эту роль.
— Так это же просто киви. Я не думала, что он волшебный.
— Кушай, сама не заметишь, как зарядишься смелостью.
Геля кривится, но жует. — Кислый, — говорит она.
— Кушай, кушай. Сейчас почувствуешь прилив смелости.
— Кажется, я уже чувствую. Было кисло, а теперь на языке как будто бы чуть-чуть сладко стало.
— Да, он просто активируется. Утром вообще будешь чувствовать себя прекрасно.
Наконец она успокоилась, и мы вместе заснули на диване. А к утру я почувствовала, что она горячая. Померили температуру и пошли в поликлинику. Теперь я совершенно точно иду на больничный.
14
После моего звонка Леша собрался вернуться и как я не пыталась убедить его, что в этом нет необходимости, он уперся как баран. В течение дня коллега должен был его заменить. Так что вечером мы открывали дверь Алексею, у которого в руках было два букета фрезий и огромный пакет фруктов.
— Неужели это мне — вскрикивает Ангелинка, прижимая ладошки к щекам. Леша вручает ей благоухающий кулек, и она ныряет в него своим носиком. — Тебе Ира про активатор смелости сказала, — говорит Геля, заглядывая еще и в пакет.
— Про что?
— Я потом тебе расскажу. Спасибо, — я принимаю цветы у него из рук. — Геля. Давай я поставлю их в вазу, — она отдает мне свой
