выясним.
Доктор обратился к человечку:
– Мой друг, скажите, Вы помните, как попали в реку?
Человечек растеряно посмотрел на доктора, зажмурился. Все увидели, как по ложбинкам от морщин потекли слёзы.
– Мне придётся транспортировать его в городскую больницу, – тихо сказал доктор.
***
Память к Кэндору Блэю (а вы, наверное, уже поняли, что это был он) так и не вернулась. Может, и к лучшему. На старости лет он начал жизнь с чистого листа. Смидты приняли его в свою семью. Дедушка Сэм, как его теперь называли, поражал всех своими способностями к технике и конструированию. Он сам удивлялся и радовался как ребёнок, когда его руки вдруг складывали из подручных железок и проводков механические игрушки. Для Лики дедушка Сэм сделал воздушного змея с моторчиком и самодельную говорящую куклу, соседским ребятам подарил миниатюрные барабанчики, саксофончики, рояли и скрипки, которые стучали, дудели, пели, играли, звучали сами по себе благодаря встроенным механизмам. Двоюродный брат Элли и Энни Фред Каннинг пригласил такого ценного талантливого специалиста в свой исследовательский институт и устроил его главным конструктором роботов. Одна из лучших его работ, «Восточная красавица», по сей день путешествует по миру. Она поёт и танцует как живая. Музеи разных стран пытаются купить ее, коллекционеры сулят дедушке Сэму несметные богатства, но он не желает продавать любимую игрушку, позволяя пользоваться ею только напрокат. В общем, жизнь бывшего злодея Кэндора Блэя, теперешнего конструктора Сэма Круджина, продолжилась совсем неплохо. Его волшебная история на этом заканчивается. Оставим же дядюшку Сэма спокойно доживать свой век счастливым человеком. И вернемся к нашей славной компании в Волшебной стране?
Глава одиннадцатая
Что может любовь
– И что? Он заперся в кузнице?
– Заперся.
– Давно?
– Уже полторы недели.
– Никого не пускает?
– Никого. Даже меня.
– А Эмми?
– И её не пустит.
– Может, всё-таки мы попробуем?
– Конечно. Только и вам он ответит: «Мне некогда», а дверь не откроет.
Лестор безнадежно махнул рукой. На переносице между седых бровей резче обозначилась вертикальная ложбина.
– Мы всё же попытаемся, – сказал Эрик. – Эмми, давай ты.
Эмми подошла к двери кузницы, из-за которой раздавался ритмичный звон молотка по наковальне. Не особенно рассчитывая, что будет услышана, девочка громко постучала.
Из кузницы послышалось:
– Я занят!
– Джек! Это мы: Эрик, Коготь, Мурлин, Бэкки и я, Эмми!
– Открывай ворота! – крикнул Коготь
– Пожалуйста, зайдите в другой раз!
Голос у Джека был раздражённый, друзья переглянулись.
– Джек! Если ты не откроешь, я обижусь и больше не приду! – Эмми сделала верный ход.
Молоток в кузнице замолчал, повисла тишина. Джек думал минуты две. Наконец, послышался скрежет отодвигаемого засова.
Пятеро друзей и Лестор вошли в кузницу.
– Чего ты ото всех прячешься? – сердито спросила Бэкки.
– Да, уж. Секреты какие-то от друзей, – поддержал её Эрик.
– Хорошо, смотрите, – со вздохом ответил Джек.
Он плотно закрыл двери кузницы. Окон не было, но не было и темно. Вполне хватало света от огня в печи. От одного только взгляда на это жаркое освещение Эрика пробила мелкая дрожь, он отошел подальше от огня. Рядом с печью стоял массивный стол, на котором было нечто длинное, накрытое полотном. Джек подошёл, сдёрнул покрывало. Друзья и Лестор ахнули. На столе неподвижно лежал железный человек, похожий на Джека, только немного повыше ростом, шире в плечах и без копны рыжих волос на голове.
– Ты… – начала было Эмми, но Джек поспешно перебил её.
– Да. Я сам хотел оживить отца. Я думал… то, что не получилось у мастеров, – он виновато глянул на Лестора, – может получиться у сына. За неделю я заново выковал все детали, собрал его тело, изменил некоторые микросхемы. Но он так и не поднялся, не издал ни звука. А ведь я сердцем чувствую: он не умер. Мы все что-то упускаем… Но что?
Наступила тишина.
Лестор сочувственно поглядывал на Джека, ребята стояли, опустив головы.
– Прости, – вдруг взволнованно спросила Эмми. – Ты говоришь… сердцем? Погоди! Я сейчас!
Эмми опрометью бросилась к двери, помчалась по тропинке прочь от кузницы – только пятки сверкали.
– Чего это она? – Эрик повернулся к Бэкки и поперхнулся: девушка смотрела перед собой так, будто видела не Эрика, Джека и Лестора, а, по меньшей мере, трех чудовищных пауков.
– Точно! Эмми права! – взорвалась Бэкки, и это был самый восторженный взрыв, какой ребятам приходилось видеть и слышать. Поток слов вырывался из неё так быстро, что ни Эрик, ни Джек, ни тем более ставший с годами туговатым на ухо Лестор половину из них не разбирали. Но смысл поняли все.
Оказывается, во время погони за Кэндором Блэем Эмми подобрала возле старого домика Элли красное игрушечное сердце. Оно было атласное, яркое, красивое. Девочка положила его в карман и забыла. А дома вспомнила, показала игрушку Бэкки. Та фыркнула, что-то вроде: «Подбираешь всякую дрянь». Эмми не обиделась, отмахнулась, продела в сердечко ниточку и повесила на гвоздик у кровати.
– А как сердце Дровосека оказалось возле домика Элли? – медленно спросил Эрик.
Все молчали. Ответа никто не знал. Тогда Эрик обвёл друзей многозначительным взглядом.
– Всё это, проделки Блэя, – изрёк он.
И, обращаясь к одному Джеку, сказал:
– Сердце твоего отца могло быть похищено только в день катастрофы, когда вокруг… – Эрик запнулся, взгляд его сделался виноватым, голос зазвучал тише, – вокруг злополучного камня были разбросаны гайки, болты, куски железа. Словом, то, что… до этого было твоим отцом. А мы… мы слишком были поглощены свалившимся горем, чтобы заметить: как и что подобрал с земли Блэй.
– Вот! – в кузницу с шумом ворвалась Эмми, протянула Джеку мягкое шелковое сердце.
Джек дрожащими руками взял его. Да, то самое, шёлковое, набитое опилками. Сердце Железного Дровосека.
В кузнице вдруг стало тесно, шумно, говорили и обнимались все одновременно. От бега и волнения Энни раскраснелась, стала еще милее, чем всегда. Джек порывисто поцеловал её в розовую щёчку, от чего личико стало совсем пурпурным, бросился к столу, на котором все ещё лежал отец. Через несколько минут сердце уже было в груди Железного Дровосека. Лестор помог запаять дыру его в груди, ребята, затаив дыхание, ждали. Но… ничего не происходило. Эмми украдкой посмотрела на Джека. Чем больше тускнели его глаза, чем меньше в них было надежды, тем больше она почему-то чувствовала себя виноватой. Зачем держала сердце в комнате так долго? Почему не догадалась сразу, что это не игрушка?
Джек взял отца за руку, шепнул:
– Прости…
Ребята и Лестор стояли поникшие. Все молчали.
Джек уже было хотел двинуться к выходу, чтобы вывести друзей на улицу. Он уже
