и представить тогда не мог, что такую еду можно есть каждый день, а не только по праздникам, но от того, те редкие моменты с пиццей, бургерами, стаканчиками молочных коктейлей и мисками с разноцветными шариками мороженого, были такими запоминающимися и полными самых светлых эмоций.
Эти эмоции я больше никогда не смогу испытать сам, но мне хватает того, что я могу дарить их ей. Её улыбка — наверное, единственное светлое событие, которое ещё может происходить в моей мрачной жизни.
Дождавшись, когда Каролина закончит свой ужин и поблагодарит меня, я вытер её губки салфеткой и взял за руку. Она взглянула на меня своими белыми глазами и подняла их к небу. Я сделал тоже самое.
Мы сидели в полной тишине, запрокинув головы назад. Тусклая луна освещала наши лица, а во тьме бесконечного неба, то и дело сверкали звёзды. На улице было не жарко и не холодно. Казалось, что всё в этот момент стало идеальным. Я легонько сжимал её ладонь и представлял… Наш будущий поцелуй, наши отношения, нашу жизнь, где есть только мы. Я желал этого… Желал, снова стать человеком, но всё это было лишь обманом…
Я старался. Я уверял себя в том, что чувствую что-то большее, чем просто тепло. Я твердил себе каждый день, что чувствую любовь к ней. Я хотел верить в это и врал себе, что так оно и есть. И всё было прекрасно, будто в лучших романтических фильмах, но стоило мне отвлечься, стоило позабыть о том, что моё внушение должно постоянно поддерживаться моим воображением, как всё тут же рушилось. Я снова и снова врезался в каменную стену, на которой моей кровью было написано: «Ты уже умер. Смирись.»
Пусть это не давало мне покоя, но пока я был рядом с ней — в моей голове не было таких мыслей. Я просто забывал обо всём и наслаждался жизнью, которая сидела со мной на одной скамейке, но всё же в этот раз, мне пришлось заговорить с ней о неприятном, ведь недавнее событие очень сильно пошатнуло моё понимание мира.
— Каролина… Я могу задать тебе вопрос?
— Конечно, солнце, — не отводя глаз от неба, прошептала она.
— Ты добрая и светлая девушка, но мир вокруг совсем не такой, — я начал издалека, обдумывая каждое слово и на ходу фильтруя мысли, чтобы не забивать её голову мраком, — Представь, что мир — это пазл, состоящий лишь из белых деталей, но в коробку с ними, зачем-то подбросили ещё и чёрные. И вот, эти некрасивые мрачные детали стали портить идеальную белую картинку. Скажи, если я выкину чёрные детали, то поступлю верно?
— Нет.
— Что!? Но почему?
— Если картинка будет полностью белой, то глазу будет не за что зацепиться. Она попросту будет скучной. Как по мне, белых и чёрных деталей должно быть поровну, тогда это можно будет назвать идеальным балансом.
Слышать от «ребёнка», что радовался бургеру, как выигрышу в лотерее, такие рассуждения было неожиданностью для меня.
— Но как же так? Если в мире существуют плохие люди — они точно будут портить жизнь хорошим! В чём же тогда баланс, если ты можешь идти в магазин за продуктами, а по пути тебя пырнут ножом и заберут кошелёк, в котором было всего лишь несколько тысяч? Разве в идеальном балансе, твоя жизнь может быть загублена из-за такой мелочи?
— Возможно, я рассуждаю совсем не так и говорю противоположное тому, что хочешь услышать ты, но в своей жизни… я уже столкнулась с нарушением баланса и последствиями…
— О чём ты? Расскажи, что… — я запнулся на середине предложения, заметив, как по уголкам её глаз стекают слёзы, — Прости… Можешь не говорить.
Каролина вдруг прижалась ко мне и разрыдалась. Я крепко обнял её и прижал свои губы к её волосам. Я чувствовал, как её сердце бешено колотилось, готовясь вырваться из груди…
Что же ты пережила? Какой баланс был нарушен в твоей жизни? Какие тайны скрываются за твоей спиной, бедняжка…? Пусть даже ты никогда не поделишься этим со мной — я всё равно буду рядом, ведь у меня больше нет никого. Только ты…
Глава 8. Горькая правда.
Новость о том, что Ксения могла быть не человеком, погрузила Женю в пучину размышлений, в которой он пробыл целых два дня. Это было мне даже на руку, ведь ничего не мешало заниматься восстановлением его тела, пока он просто смотрел в одну точку и ежеминутно вздыхал. Всё было бы прекрасно, если бы мы не продолжали каждый день приходить к той скамейке…
На улице шёл дождь и парк пустовал. Мы как обычно прошлись до привычного места и убедившись в отсутствии его подруги, развернулись назад. Нам стоило просто выйти из парка и дойти до дома, но внезапный крик нарушил наши планы, а точнее сказать — их нарушила Женина тяга к справедливости…
— Слышал? — он остановился и прищурил глаза, вопросительно уставившись на меня.
— Ну крикнул кто-то… Что с того? Пойдём уже.
— Нет! Крик вроде бы донёсся оттуда, — его палец указал на небольшую бетонную постройку, лишённую окон и щедро исписанную какими-то надписями, — Давай, проверим.
— Женя…
Конечно же, он меня даже слушать не стал и поплёлся в сторону недостроенной коробки, непонятно как оказавшейся на окраине парка. Мне ничего не оставалось, кроме как пойти за своим непослушным другом.
Пригнувшись, мы медленно подобрались к строению, на расстояние пятидесяти метров, после чего спрятались за холмиком и стали наблюдать.
— Что это вообще такое? Для чего оно тут?
— Отголосок прошлого, который просто забыли или же не захотели сносить. Здесь раньше не было парка, а была просто пустошь и вот эта вот постройка, в которой обычно ночевали бездомные.
— Ну вот тебе и ответ! — я почему-то подумал, что смогу образумить своего любопытного друга, — Там просто бездомный ногой об камешек ударился и закричал. Пойдём домой!
— Нет!
Пока мы ползли к бетонной коробке по мокрой земле, моя уверенность в том, что всё обойдётся, стремительно падала вниз, ведь до ушей стали доноситься новые голоса. Там точно было несколько человек… Я слышал приказы заткнуться и жалобные стоны.
Поднявшись на ноги и аккуратно заглянув внутрь, мы увидели мрачную картину — трое мужчин, в одинаковой одежде, издевались над полуголой девушкой. Они таскали её за волосы, давали пощечины
