ухода, когда у первых людей начали зарождаться темные мысли, а другие по прежнему были чисты, гармония была нарушена. Для тех, кто жил в добре и справедливости и следовал твоим заветам, чужое зло было как снег в жаркий летний день. Попросту говоря, ты разбаловал людей, они превратились в младенцев, которых носят на руках заботливые родители. А потом вдруг эти родители исчезли. Люди привыкли к хорошей жизни и поэтому призвали тебя, желая, чтобы ты вернул все назад. Они сами не знают, с кем на самом деле воюют. Поэтому, Нойлар, тебе и говорили, что это не твоя война. Ты лишь нарушишь баланс, если примешь чью-либо сторону.
— А что насчет моей энергии? Той, которая в башне Акацеля.
— Наконец-то ты начал думать как истинный Нойлар, и твоя мысль верна.
Меня переполняли эмоции. За все время, проведенное здесь, я наконец понял, что мне делать. Наконец-то у меня появилась цель, и ей я мог уделить все свое внимание. В такие моменты мысли обретают невиданную доселе свободу, даже если их стараются загнать в рамки. На первый взгляд их можно сравнить с бурной рекой или бескрайним океаном. Хотя нет… Океан лишь кажется незыблемым, целым и неделимым, а на самом деле подводные течения несут его воды в разные стороны и он целиком и полностью зависит от ветров и приливов с отливами. Другое дело — река. Да, она ограничена берегами, но ее течение идет в одном направлении, неудержимо движется к своей цели. Истинная свобода — это освобождение от свободы. Брист ждал меня с докладом. Очень многое теперь будет зависеть от того, смогу ли я добраться до своей души. Я уходил с вершины и был весьма доволен беседой с мудрецом. Как минимум я знал теперь, в каком направлении мне двигаться.
Гард и его отряд разбили лагерь и ужинали у костра. Я присоединился к ним.
— Нойлар, что сказал вам властелин памяти?
— Властелин памяти дал мне понять, что в моих намерениях заключена истина.
Все угрюмо закивали, явно мысленно готовясь к предстоящей схватке.
— Гард, мне нужна лошадь. — Я посмотрел на начальника стражи и, когда он предложил сопровождать меня, сказал, что должен ехать один.
— Можете взять любого коня, они все в вашем распоряжении. — Гард приказал оседлать коня. — Покажите стражникам, какой конь вам больше всего нравится, и вам его подготовят для путешествия.
Я указал на вороного поджарого коня.
— Прекрасный выбор, — одобрил воин и принялся за работу. — На нем можно скакать быстрее ветра.
— Гард, сейчас я отправлюсь в Лес тайн и вернусь поздно. Отдыхайте, завтра предстоит сложный день… — Ложь далась мне на удивление легко.
— Понял вас, Нойлар. Удачи…
— Спасибо. Без нее в наши дни никуда.
Я попрощался со стражниками, пожал руку Гарду и, заглянув ему в глаза, вдруг осознал: он все понимает. В его взгляде явно читалось: «Надеюсь, вы делаете правильный выбор». Что ж, я тоже на это надеялся.
— Нойлар, — Брист подошел ко мне с ожерельем в руках, — это ожерелье ночи, с ним, как только на землю опустится тьма, ты станешь невидим. Но советую снять его до рассвета, иначе его сила пропадет навсегда.
— Спасибо. — Поблагодарив мага, я сел на коня и поехал в город, в башню Акацеля.
Глава 6
Последняя битва
В городе царила суета. Гард и его отряд своим уходом явно наделали много шума, и теперь горожане готовились к осаде. Защитных стен здесь не было, а потому стража поспешно возводила деревянные укрепления. Башню охранять было некому, поэтому я с легкостью мог в нее проникнуть. Мне даже не пригодились чары невидимости Бриста. Внутри тоже никого не было: ни волшебников, ни чародеев, — только книги. Внизу, словно вода в горной реке, бурлил, шумел растревоженный город, однако волны страха, ударяясь о мощные камни башни, отступали, не проникая внутрь. Здесь, как и всегда, царил покой. И я впервые почувствовал себя дома. Ступив на лестницу, я словно сделал прыжок в пространство. Внезапно для самого себя я оказался перед входом в ту самую комнату без стены, в которой уже бывал в этом своем воплощении. Там меня ждал один Акацель.
— Приветствую тебя, Нойлар. Рад снова видеть тебя в этих стенах.
— И я тебя приветствую, Акацель.
— Тебя долго не было. Я полагал, ты явишься с огромной армией ежей.
— Как ты догадался про ежей?
— Если бы я не догадался, то не был бы хранителем башни.
— И что теперь?
— Идет война, Нойлар. Война тени и света. Как ты думаешь, чью сторону нужно принять? Кто должен выйти победителем? Свет? Свет, который настолько ярок, что ослепляет любого и создает идеальный мир слепцов? Свет, одно лишь существование которого рождает саму тень?
— Тогда тень?
— Тень… Нойлар, ну ты же не глупый человек. Да, тень не делает людей слепыми. Она просто в принципе не дает возможности видеть. Но она дарует прозрение. Понимаешь, Нойлар, ты не можешь видеть в тени, когда ослеплен светом. А свет дает возможность видеть, когда ты погряз во тьме. Все взаимосвязано. Некогда ты остановил войну, но к чему это привело? Вселенная решила, что нам не хватает тени, и решила поделиться ею с нами. В итоге наш мир чуть не разорвало на мелкие кусочки. А люди… Они быстро привыкают ко всему, особенно к хорошему.
— Тогда почему ты мне сразу об этом не рассказал? Зачем было отправлять меня в тот лес, зачем было все так усложнять?
— Ты не верил мне. Ты верил этому безумцу, который лишь отсрочил твою участь.
— И что мне теперь делать?
— За той дверью, — он, не глядя, указал на стену, в которой тут же появилась дверь, — находится твоя душа. Возьми ее и возвращайся домой.
— А если я останусь и дам тебе бой? Если я вселю душу в фенцелей и начну избавлять мир от тени. Только не полностью. Я оставлю малую ее часть и стану контролировать ее.
— Если ты бросишь мне вызов, я сверну лагерь, Нойлар. С тобой и твоими ежами нет смысла воевать. А теперь скажи, кто из нас поступает благороднее? Ты готов к жертвам, а я готов сдаться. Нойлар, этот мир не погряз в тени, просто в нем у людей почти нет выбора. Они думают, будто делают то, что хотят, хотя на самом деле живут так, как хотим мы. Но многим нравится. Мы избавили их от свободы выбора и тем самым даровали им истинную свободу. А фанатики из Ордена семерых настолько
