даже, как я вскоре выяснил, слоновая кость.
Пройдя всего несколько ярдов от ИМКА, я очутился перед витриной магазина, полной резных изделий из слоновой кости. Здесь были вырезанные на цельном бивне цепочки слонов, держащих друг друга за хвосты; причудливые фигурки толстяков, похожих на борцов сумо; шахматные наборы и наборы для игры в ма-джон. Цены обозначены в гонконгских долларах: от сотни за небольшое украшение до примерно десяти тысяч за фигуру из цельного бивня, сработанную якобы вручную. Более дешевые браслеты и ожерелья из кости продавались по цене от 10 до 200 гонконгских долларов. Я двинулся далее. Пройдя несколько шагов, я наткнулся еще на один магазин, торгующий слоновой костью. Повернул за угол — еще один.
Я зашагал дальше, но теперь уже я был не один. Что-то во мне выдавало вновь прибывшего, и меня осадила стая уличных торговцев.
— Купи цаси! Купи цаси! — раздался над моим ухом голос, и у меня под носом оказалась рука, увешанная доброй дюжиной часов.
— Откуда ви? Американец? Австралиец? Англицянин? — спросил другой голос. При этом последнем слове я автоматически кивнул головой, о чем тут же горько пожалел.
В порыве вдохновения торговцы устремились в погоню за мной.
— Обозаю англицян! Покупай, сторгуемся! — кричали они наперебой.
Я затряс головой и растолкал их, пробивая себе путь. Мало-помалу они отцепились от меня.
В этот момент я почувствовал приступ усталости. С тех пор как мы вернулись из Дубая, я все это время работал с крайним напряжением, борясь за то, чтобы не свертывались и остальные наши кампании. В последние три недели, помимо того, что я выбивал из Британского отделения ВВФ деньги на нашу теперешнюю экспедицию, я еще съездил на три дня в Пенсильванию, где выступал перед конгрессменами на слушаниях с докладом о торговле дикими птицами. Затем, менее чем через неделю после возвращения из Штатов, я полетел за 12 тысяч миль в Новую Зеландию, чтобы представлять ЕИА на конференции Международной комиссии по китоловству, где я высказался за продолжение борьбы за прекращение избиения китов и дельфинов у Фарерских островов. Пробыв в Новой Зеландии десять дней, я прямиком полетел в Гонконг. В общем, трудился как вол, и вот теперь мое тело, прежде не подававшее признаков усталости, начало реагировать на это. Я почувствовал, что теряю ориентацию и что у меня кружится голова.
Чтобы спастись от шума и толчеи торговой зоны, я свернул в первый же переулок направо. Чтобы не потеряться, я запомнил название: Камерон-роуд. Там было темней и спокойней. Магазины здесь как будто бы были закрыты, а их витрины забраны тяжелыми металлическими ставнями. Я задержал шаг, чувствуя учащение пульса, равно как и то, что меня слегка шатает.
Я сделал несколько глубоких вдохов. По опыту я знал, что, если хорошенько отосплюсь, то все пройдет. Продолжать прогулку не имело смысла, и я повернул назад к Нэтэн-роуд.
С обеих сторон улицы яростно вспыхивали неоновые вывески зашторенных магазинов. Когда я проходил мимо входа в метро, на меня наскочила группа покупателей-китайцев, спешивших сесть на поезд до дому. Я завертелся, подпрыгивая на месте. Прошло уже несколько недель с тех пор, как мы вернулись из Дубая, а мне, равно как и Эллану, повсюду мерещились китайцы, которые только и ждут, чтобы устроить нам засаду. Подобное чувство охватило меня и на этот раз. Я остановился и уставился на магазин позади себя. Он был заперт и зашторен, как и все остальные. Мой взгляд упал на вывеску над жалюзи, и тут я прочел такое, что почувствовал колотье в позвоночнике. Под китайскими иероглифами была выведена золотом надпись по-английски: «Тат Хинг Айвори». Это было то самое заведение, которое в Лондоне нас просили найти. Так вот ты где, лавочка Пуна, сердце всех его операций! Именно за этими забранными окнами продаются и расходятся по всему миру изделия из бивней, ради которых погибли от рук браконьеров тысячи слонов…
Моего недомогания простыл и след. Окрыленный, я зашагал к отелю ИМКА, расталкивая уличных торговцев. Только там, когда моя голова уютно устроилась на подушке, до меня дошло, сколь верно мы выбрали отправную точку расследования империи Пуна.
* * *
Чармиэн и Клайв прилетели следующим утром, привезя с собой оборудование для съемок на 16-миллиметровую пленку общим весом в сто кило. Конечно, не очень-то удобно таскаться со всем этим по жаре, но другого выхода не было. Теперь нашей целью было подготовить материал, апеллирующий к широкой общественности, а не только к узкому движению борцов за охрану природы. Тема ситуации со слонами слишком обширна для этого, и мы решили сосредоточиться на торговле изделиями из браконьерски добытой кости. Обратиться к общественности можно только через средства массовой информации, а чтобы заинтересовать их, как нам это удалось в ходе кампании в защиту китов, нужен был фильм.
Первые три дня, что мы провели в Гонконге, ушли на поиск торгующих костью компаний, равных по масштабу «Компани-хауз». Данные не были занесены в компьютер, так что нам предстояло заказывать массу копий счетов компаний и фотографировать всяческие детали. Поисковая работа, проведенная в Лондоне, навела нас на ряд полезных контактов в Гонконге, и я сделал массу звонков, добиваясь встреч.
Мне посоветовали войти в контакт с Независимой антикоррупционной комиссией Гонконга (ИКАК) — органом, ответственным лишь непосредственно перед губернатором Гонконга. Задачей комиссии было выявление незаконных сделок на всех уровнях, и надо сказать, что работы в Гонконге для нее хватало. В результате ее деятельности недавно оказался за решеткой даже ряд высших чиновников. Большая часть сотрудников набиралась на год-два по контракту из Скотланд-Ярда, а штаб-квартира находилась не где-нибудь, а в верхних этажах многоярусной автостоянки.
Казалось вероятным, чтобы члены комиссии по меньшей мере заинтересовались вопросами незаконной торговли костью, и мы горели желанием встретиться с ними. Предлог для беседы нашла Чармиэн, доискавшаяся, что 52 тонны кости, ввезенные в Гонконг из Судана в январе и марте текущего года, не имели разрешений, зарегистрированных на компьютерах КИТЕС. Правда, в конечном счете выяснилось, что как раз эта кость ввезена легально — разрешения были получены еще в 1987 году, — но в ходе расследования один из авторитетных чиновников проникся глубокой симпатией к нашему делу.
— Знаете, Дейв, — доверительно сказал он, — те, кто разрабатывал нормы для КИТЕС, не имеют ни малейшего представления о торговле. Столько осталось всяческих лазеек, что все равно, есть эти нормы или нет. Если будущее слонов зависит от этих норм, то можно считать, что они их погубят окончательно.
Раздумывая над словами борца с коррупцией, мы уже
