Она гордилась тем, что не позволила мистеру Стоуну лишить ее еженедельного удовольствия, которое стало для нее просто необходимо. Без купания к концу недели ее нервы достигали предела.
Напряженное состояние обычно начиналось утром в воскресенье после посещения могилы матери, и день ото дня все росло до второй половины субботы, когда она уже чувствовала, что приближается к истерике.
Купание все смывало. Сейчас она чувствовала себя достаточно сильной, чтобы сразиться с миром. Или с одним бродягой с плохими манерами. Она уверена, что теперь сможет удержаться от слишком ехидных ответов, и не поддастся поддразниваниям мистера Стоуна.
– Давай, – пробормотала она, – Я готова отразить любой удар.
– Я тоже готов, – услышала она за спиной тихий голос Бешеного Пса.
Мария вздрогнула. Нельзя же так подкрадываться, черт бы его побрал. Она напряглась и неохотно обернулась.
Он стоял в тени двери, небрежно прислонившись одним плечом к косяку, со скрещенными на груди руками, в низко надвинутой шляпе. Он почему-то напомнил ей льва, высматривающего из засады свою жертву.
Когда он вышел из тени, она ахнула. Он побрился и переоделся, сбрил не только темную щетину со щек, но и усы. Его лицо, чистое, с твердым подбородком и чувственным ртом, улыбалось, показывая белоснежные зубы. Белая рубашка с открытым воротом ниспадала с широких плеч. Выцветшие почти до пенной белизны джинсы облегали длинные стройные ноги. Густые светлые волосы аккуратно причесаны.
Боже милостивый, да он красавец!
Ничто не могло бы вызвать у нее большего раздражения.
– Не очень-то вежливо подкрадываться к людям.
– Неужели вы ожидали от меня вежливости?
От предательской улыбки у нее дернулись губы, но она немедленно ее подавила.
– Нет, конечно.
Сдвинув на затылок шляпу, он вошел в кухню, цокая каблуками и не спуская с нее глаз, будто надеялся прочитать что-то на ее лице.
Она разгладила несуществующую морщинку на переднике и отвернулась от него.
– Можете садиться, мистер Стоун. Ужин будет готов через несколько минут.
Он поднял крышку кастрюльки с растопленным маслом.
– Похоже на червяков.
– Хорошее сравнение. Если кто и может узнать их[1], так только вы, мистер Стоун.
Он рассмеялся.
Громкий смех ударил по ее нервам. Она ведь намеревалась оскорбить его. Машинально она оглянулась.
Он стоял возле нее. Очень близко. Так близко, что она могла различить чистый мужской запах его кожи и свежего белья. Стального цвета глаза смотрели на нее в упор.
Она с трудом отвела взгляд. И случайно заглянула в вырез его рубашки. Густые курчавые волосы покрывали его загорелую грудь. Их вид заворожил ее.
– Вам что-то нужно здесь?
– Ага.
Она инстинктивно почувствовала, что не надо бы спрашивать, зачем именно, но не смогла удержаться:
– И зачем вы пришли?
Он еще ближе наклонился к ней. Сердце Марии замерло то ли от страха, то ли от какого-то еще более темного, опасного и неизвестного чувства.
– Я хочу узнать вас поближе. – Что?
– Мне любопытно узнать, какая вы, вот и все. – Стараясь не смотреть ему в глаза, она ответила:
– Мне ваше любопытство ни к чему, мистер Стоун.
– Знаю. Но поэтому-то мне и любопытно. – Она нетерпеливо вздохнула.
– Вы нарочно задались целью меня раздражать, мистер Стоун?
– Нет. Все получается как-то само собой. Это одно из моих достоинств.
– Ваша мама, должно быть, вами гордится. – Тут она спохватилась, вспомнив, что его мать давно умерла. – Простите, мистер Стоун... – Она обернулась к нему, не зная, что еще сказать.
Он смотрел на нее и уже не улыбался. Что-то во взгляде его серых глаз ее поразило. Какое-то скрытое волнение и так ей знакомое одиночество...
– Я вас прощаю.
Стараясь не думать о том, что прочла в его глазах, она засмеялась:
– Как легко все у вас получается.
– Такой уж я человек, все мне дается легко. Но прошу вас это запомнить, если я вас оскорблю.
– О? Вы намерены меня оскорбить?
– Нет, но так может случиться. Случайности – мое второе достоинство.
– А других нет?
– Я неплохо бью правой.
– Боже, сколько же у вас достоинств, подумать только. При таких достоинствах вам, верно, легко найти работу.
– Я редко ищу работу.
– На мое несчастье, иногда вы ее находите.
Он наклонился к ней, и она с ужасом подумала, не собирается ли он к ней прикоснуться. Надо бы отодвинуться, но она не могла пошевелиться.
Однако он не дотронулся до нее, разве что глазами. Его взгляд оказался более осязаемым, чем любое реальное прикосновение.
– Вы не такая, какой кажетесь, мисс Трокмортон, не так ли?
Его слова пронзили Марию, словно крошечные, пропитанные ядом стрелы. Она хотела отбрить его каким-нибудь саркастическим замечанием, но ей ничего не приходило в голову. Она смотрела на него, приоткрыв рот, но слова так и не слетели с ее губ.
Дверь за их спиной скрипнула.
– Привет всем, – услышали они голос Расса. Чары рассеялись, и Бешеный Пес попятился назад.
– Привет, Расе, – прохрипела Мария, чувствуя, как пересохло горло.
Расе вздохнул и похлопал себя по животу.
– Судя по запаху, сегодня у нас на ужин солянка с клецками. Обожаю. Непременно попрошу добавки. Не откажешь мне?
– Конечно, нет, Расе.
Наклонившись, она открыла дверцу печки. Волна жара ударила ей в лицо, когда она вынимала большую сковороду и ставила ее на край плиты.
Невидящими глазами она смотрела на сковороду, думая о своем. Беспокойство охватило ее. Она не хочет, чтобы Бешеный Пес изучал ее, искушал, задавая вопросы, которые ей не задавали уже много лет, тем более что у нее нет на них ответов.
Черт возьми, ее прошлое принадлежит только ей. Он не имеет права вторгаться в то, что его не касается.
Почему она должна дрожать и бояться мистера Стоуна, убеждала она себя. Пусть ее тайны остаются при ней. Но убедить себя до конца ей не удавалось. Существовало нечто, кроме страха, что заставляло ее трепетать в его присутствии, нечто такое, чего она не чувствовала уже... шестнадцать лет.
Бешеный Пес лишал ее уверенности, ему удавалось пробиться сквозь ее защитную броню. Он заставлял ее сердиться, улыбаться, даже смеяться. При нем она снова становилась живой.
