Книга Изыди, Гоголь! - Nemo Inc.

Вскоре клыкастая понимает, что дергаться бесполезно. Стоит на коленях, пытается отдышаться.

Я присаживаюсь напротив и вглядываюсь в алые глаза вампирши. Ни тени былой сексуальной неги. Только злоба, недоумение и страх.

Я задумчиво чешу подбородок и говорю:

-- Ты как здесь оказалась, пиявка? Я же всех вас истребил.

Глава 6. Красавец-мерзавец

Проглотив кусок, я указываю на сочную свиную рульку и говорю:

-- Это может быть последнее, что ты съешь в своей жизни. На твоем месте я бы оценил такую щедрость.

Из гостиной мы переместились в мою спальню, за небольшой обеденный столик.

Маришка, сидящая напротив, подкидывается:

-- Ты обещал, что не тронешь меня!

Я указываю на чертовку вилкой:

-- Если ты будешь говорить правду. Люди добровольно отдают вам свою кровь? Пф, нашла дурака!

Вампирша восклицает:

-- Но это правда! -- она падает обратно на стул. -- Простолюдины, бедные студенты и прочие -- мы хорошо им платим!

-- Но зачем платить за то, что можно взять силой?

Маришка бросает такой взгляд, будто я предложил взять силой ее матушку.

-- Ты серьезно? -- хмурится она. -- Муршан, мой клан, мы отщепенцы. Изгои. Но никак не подлецы, чтобы кусать дающую руку. Как и шесть других кланов, которых тоже приютила Российская империя.

Я понятливо киваю. В вампирскую честь я не верю, потому что как бы не была овца добра к волку, она жива до тех пор, пока он не проголодается. Здесь дело наверняка в дающей руке или, скорее, во второй. Что она держит: меч или поводок?

Впрочем, это не мое дело. На этот раз люди сами виноваты в том, что впустили лису в курятник. Кстати, об этом.

Я говорю:

-- Ты сказала, что вас приютили. Откуда вы бежали? Из другой страны или…

Я делаю неопределенный жест рукой.

У Маришки вырывается смешок:

-- Ты вчера из леса из вышел?

Она видит, что мне не до шуток, и берет себя в руки. Прочищает горло и говорит:

-- Мы живем на Земле, в Российской империи, уже больше пятидесяти лет. С тех пор, как ваши ученые изобрели какое-то особое устройство и сделали постоянные разломы в другие миры.

Кусок курочки-гриль так и застревает в горле. Приходится пропихнуть его виноградным соком.

Пронзать время и пространство дано только величайшим провидцам. И способен на это только их разум.

Вампирша же утверждает, что местная моль открыла дороги в другие миры с помощью технологий. Слабо верится. И что еще за разломы? Нет, важно другое...

На мой вопрос Маришка загибает пальцы:

-- Помимо нас еще дроу, гномы, водяные, феи, зверолюди… и все в Российской империи.

Я понятливо киваю. Это многое меняет.

-- Значит, -- говорю я, -- этот Златолюб, администратор, не просто низкий уродливый мужик с волосатыми ушами, а…

-- Гоблин, да, -- усмехается Маришка. -- Имя Авраам Бермегрот Златолюб у тебя не вызвало подозрений?

-- Таки вызвало. Но не те.

Я отмахиваюсь. После девяти веков жизни смертная моль становится почти на одно лицо. Теперь хотя бы понятно, кого мне напоминал этот Бермегрот: всех остальных гоблинов из моего мира. Но важно не это.

Мара отправила меня на Землю. Наверняка с помощью этих самых разломов. Но кто их создает?

В памяти тела находится подтверждение словам вампирши. Разломы терзают земное пространство уже больше века. Так что вряд ли они дело рук Богини Смерти и Тьмы. Ведь еще чуть больше века назад ее дочки преспокойно нагоняли жуть на моль в моем мире.

Пока мои мысли вертятся вокруг этого странного мира и моем положении в нем, мой взгляд застывает на стакане с соком. Бледная ладонь тянется к моей, и острый красный ноготок, вызывая мурашки, скользит по моей коже.

Маришка шепчет:

-- Ты такой… странный. Живой, но должен быть мертвым. Владеешь такой силой, но магии в тебе почти нет. Не вампир, но…

Девушка завороженно всматривается в лицо юного Гоголя.

-- Но глаза старше, чем у моего отца, -- она смущенно отворачивается. -- А ему, между прочим, больше двух веков!

Из меня вырывается смешок.

Вампирша с любопытством разглядывает меня.

-- Инстинкты хищника говорят мне бежать…

Маришка ныряет под стол. Ее голова всплывает меж моих бедер. Алые глаза игриво блестят:

-- …и это безумно заводит!

Нежные ручки проскальзывают под мой халат.

-- Я обещал тебя не трогать.

Розовый язычок облизывает кроваво-красные губки:

-- Я все сделаю сама…

Я пожимаю плечами и тянусь к виноградному соку.

Похоже, местные вампиры не такие уж и плохие. А я всегда был широких взглядов.

С другой стороны, на мне важное задание, цена которого -- моя жизнь...

Когда мой волшебный жезл встречают влажным поцелуем, я блаженно растекаюсь по стулу.

Если подумать, пока я не поговорю с Марой, мои руки связаны. Да и неужели старый колдун не заслуживает небольшого отдыха? После сотни-то лет в одиночестве!

***

Анна сидит на кровати, прижимает к груди подушку и неотрывно следит за дверью спальни. Будто боится, что в любой момент может ворваться ее сводный брат и завершить начатое.

Завершить…

Сердце мечется в груди загнанной птицей, шея загорается, а дыхание учащается. И это от одного лишь воспоминания о Григории.

О его надменной улыбке, жадном взгляде, властных словах и горячих руках…

-- Да как он посмел! -- подорвавшись с кровати, восклицает Анна. -- Мерзавец!

Девушка тут же прикусывает язык и бросает взгляд на свою мать.

Маргарита, как ни в чем не бывало, сопит на кровати. Роскошной, двуспальной, как и у Анны. Темная грива рассыпана по простыни, вечернее платье замято, подушка задыхается в объятиях, а из-под одеяла выглядывает стройная ножка.

Даже будучи спящей, пьяной, вдова Гоголь умудряется выглядеть по-женски соблазнительно.

Анна на цыпочках подбирается к прикроватному столику матери. Пустой бокал и полупустая бутылка мартини. Помедлив, девушка залпом делает два глотка и кривится.

Гриша или кто бы там теперь ни был вместо него… что он о себе возомнил?! Он не имеет права так обращаться с ней! И он обязан знать это!

Прихватив с собой коктейль, Анна решительно выходит из спальни, пересекает гостиную и замахивается кулаком на дверь Гришиной спальни.

-- Ах!.. Еще!.. Сильнее! Да! Да! М-м-м…

Анна впадает в ступор.

Из-за двери все громче доносятся сладкие крики и довольные стоны какой-то