попросил меня помочь ему в поисках работы.
Я был окрылен тем, что могу помочь брату приобрести новые ценности в этой жизни. Я был очень рад, что за столько времени смогу помочь ему. Была подобрана работа, согласно всех его требований. И машина, и оплата, и коллектив непьющий. А главное, работа в государственном учреждении, со всеми социальными гарантиями. Но прельщало другое — оплачиваемый отпуск один раз в два года. Немалых трудов стоило мне договориться со многими людьми. Наконец-то был назначен день собеседования, от которого зависела Лешкина судьба. Но он не приехал.
Заподозрив неладное, я помчался к Алексею домой. Ворота гаража были настежь распахнуты. В нем сидели мужики во главе с Лешкой и просто жрали водку. Я даже не вышел из машины. Алексей подскочил ко мне и стал предлагать выпить. Было горько смотреть на подобие человека, еле стоящего на ногах. Он бахвалился перед теми, кто ему был дороже и ближе. Просто «рисовался». Сквозь открытое боковое стекло, я схватил его за грудки и подтянул к себе.
— Сволочь пьяная. Тварь вонючая, — я сыпал и сыпал в него всякую брань, пока в его глазах не появился блеск. — Я за тебя унижаюсь. Перед людьми в мольбах катаюсь. Ты что себе позволяешь? Ты перед этими выпендриваешься? Тебе брат не дорог? Ты решил меня на этот сброд поменять? Ну, иди и жри водяру, сволочь. Ко мне больше не приезжай. Все, у тебя нет брата. Нет племяшек. Жри горькую. Рисуйся перед всякой швалью.
Еще не договорив, я включил передачу, сильно отпихнул от себя пьяную рожу брата и уехал домой. Душа рвалась на части. Мне было жалко свой труд и больно за то, что ошибся в благородных намерениях брата.
В двенадцать часов ночи в окно моего дома кто-то тихо постучался.
— Кто?
— Братка, это я. Прости меня.
— Чего приперся?
— Прости. Я тебя подвел. Если с работой в силе, я готов с тобой ехать на работу. Возьмешь?
Я впустил его в дом. Он был другой. Не такой, как несколько часов назад. Передо мной стоял просто выпивший человек с ясным взглядом.
— Братка, давай спать, а то я не просплюсь. Хочется с людьми трезвым разговаривать.
— Падай на Ванькину кровать.
Собеседование ничего не дало. В последний момент Лешка сам отказался от этой работы. Наверное, понял, что может не перебороть самого себя.
До осени он нашел себе занятие, после которого его любила вся улица родного поселка. Лешка и еще несколько соседей заключили договор с сельсоветом и провели теплоцентраль по своей улице от котельной. И не просто провели, а каждому в дом запустили, по трубам пустили, и еще чтобы и на кухне, и в ванной была горячая вода. Всю работу бесплатно, не считая выпитого спиртного. Вот такой человек. А себе доделывал уже с наступлением первых морозов.
В этот момент появился центральный кореш — Паша. Он стал обхаживать брата, словно красну девицу. Алексей был ему нужен.
15
Павел одновременно с Алексеем уволился с прежнего места работы. Но в отличие от брата, он тут же устроился на новое место. Обхаживая Лешку, пообещал устроить его к себе в аварийную бригаду. Делая так, что Алексей опять медленно, но уверенно попадал в его зависимость. Он устроил его слесарем и стал обещать место водителя. Моя обида и Лешкин «друг» сделали свое дело. Мы отдалились друг от друга. До трагических событий виделись лишь мельком и ненадолго.
В августе две тысячи четвертого года мы с Томой приехали в гости к Алексею и Олесе. Лешка ковырялся на улице. В дом заходить не стали, решили позвать ребят с собой по грибы.
— Да ну-у! Дел дома много, — отнекивался Алексей.
— Лешка, поехали. Ведь ни разу в этом году и не собирали грибов. Так хоть что-то на зиму будет, — уговаривала его Леся.
— Не хочу.
Больше уговаривать брата не стали. Ну не хочет человек. Что с ним делать?
— Лешка, как жизнь, как работа?
— Нормально.
— А до меня слухи доползли, что опять тебя из-за пьянки выгонять собрались. Городок у нас маленький. Все друг о друге все знают.
— Кто сказал? — Лешка аж подпрыгнул.
— Люди сказали, которые с тобой работают.
— Брехня. Пашка подсуетился, и, пока он в отпуске, я за рулем его машины работаю.
— Классный у тебя товарищ. Правда? Заботится о тебе, как о маленьком, а ты давно взрослым стал, — съязвил я. — Не стыдно, братишка? Хотя, конечно, ему ты сейчас благодарен. Работа хорошая. За рулем, наверное, и пить бросил?
— Уже две недели не пью.
— Молодец. Вот умница. Как сказано: «Уже две недели…». Самый момент, чтобы закодироваться лет на пять. Организм отдохнет, дома все в порядок приведешь. Вон во дворе сколько работы. Как теплицу двенадцать лет назад поставил, так она бедная и косится, смотрит, каким боком да куда упасть.
— Я кодироваться не буду, — угрюмо сказал Алексей.
— Не будешь и не надо. Ты сам себе хозяин. Я просто тебе совет дельный даю. Если смог себя пересилить, знать толк будет. Приезжай на неделе, я пока в отпуске, отвезу и привезу. Только без всяких экстрасенсов, в стационаре.
— Я не буду кодироваться, — настойчиво повторил Алексей.
— Да я тебе и не заставляю. Просто давай, как взрослые рассмотрим трезвую жизнь. Давай?
— Ну.
— Так вот. Руки у тебя золотые. У трезвого голова работает лучше, чем у пьяного. О чем пьяный думает? Не отвечай, сам скажу. Пьяный о похмелье думает и чтобы он ни делал, эта мысль его грызет и точит, пока в глотку рюмка не опрокинута. А потом? Потом одна мысль — продолжить, или другая — поспать. Из пьяного работник плохой, да и мыслитель никудышный. Мысли путаются. Вот, скажем, тебя в пример взять. Как трезвый, так сразу и работящий и хозяйственный. Ты же, когда трезвый, даже мне запросто так ничего не дашь и не делаешь. Хоть маленькое, но условие поставишь. Так?
— Так, — Лешка улыбнулся.
— Про других молчу. На гнилой кобыле к тебе не подъедут. Но придут, так как знают, что руки золотые. Работа у тебя хорошая. Не будешь пить горькую, зарекомендуешь себя с положительной стороны, и не жизнь пойдет, а малина. Будешь ежемесячно тысяч по десять, как минимум, получать.
