Наряду с потребностью в вооруженности мы должны упомянуть еще одну потребность, дополнительную к основным, – присущую человеку потребность преодоления препятствий на пути к удовлетворению какой-либо иной потребности, первично инициировавшей поведение, т. е. волю. Мы уже говорили во введении о том, что подавляющее большинство современных авторов рассматривают волю как качество, производное от сознания, будь то «сознательная саморегуляция субъектом своей деятельности и поведения», «основа самоконтроля», «способность сознания направлять поведение» и т. д. и т. п. При этом как бы исчезает энергезирующий фактор, сила, побуждающая человека совершать продиктованные волей действия. Нельзя считать волей и наиболее сильную доминирующую потребность, потому что побуждению, пересиливающему все прочие, никакая воля не нужна. На том стою и не могу иначе – в ситуации, которую имел в виду М. Лютер, воле не находится места.
Л. С. Выготский (1982) видел проявление воли в действиях по инструкции, которую субъект дает самому себе: например, считая перед прыжком в воду «раз, два, три!». Здесь снова возникает вопрос: а что побуждает человека давать себе эту команду и выполнять ее?
Филогенетические предпосылки возникновения воли мы усматриваем в открытом И. П. Павловым у высших животных рефлексе свободы, памятуя, что, по словам К. Маркса, «преодоление препятствий само по себе есть осуществление свободы…» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46, ч. 2. С. 109). На самостоятельность воли как специфической потребности указывает ее способность порождать собственные эмоции в связи с преодолением преграды до того, как будет достигнута конечная цель. Для человека преградой на пути к цели может стать и конкурирующая потребность. Тогда доминирование одного из конкурирующих мотивов будет определяться не только его силой, но и возникновением активности, по отношению к которой субдоминантный мотив есть препятствие, внутренняя помеха.
Активность, вызванная преградой, в определенных ситуациях и у определенного типа людей может оттеснить первоначальное побуждение на второй план, и тогда мы встретимся с упрямством, с поведением, где преодоление стало самоцелью, а исходный мотив утратил свое назначение и даже забыт.
Удовольствие от преодоления – наиболее яркий показатель воли. Через эту положительную эмоцию и открывается путь к воспитанию воли, к ее усилению, чтобы человек не сникал под тяжестью неудач, но вновь и вновь испытывал радость преодоления препятствий даже в том случае, когда это препятствие на пути к достижению поставленной цели – он сам. Индивидуально варьирующая норма удовлетворения потребности в свободе – одна из основных черт характера. Не случайно в нашем представлении «человек с характером» означает «волевой», а «бесхарактерный» звучит как «безвольный». Проявить характер – значит настоять на своем, не отказаться от поставленной ранее цели, завершить начатое дело.
Таким образом, воля отнюдь не является регулятором поведения, расположенным над потребностями и эмоциями, поскольку она сама есть потребность, вооруженная своими способами удовлетворения и порождающая свой ряд эмоций. Самостоятельные по происхождению, но вместе с тем «обслуживающие» удовлетворение других побуждений потребности вооружения и преодоления препятствий наряду с индивидуально варьирующей потребностью в экономии сил определяют индивидуальные черты характера, делают его сильным, слабым, решительным, твердым и т. д.
Существуют деятельности, осуществление которых одновременно ведет к удовлетворению комплекса потребностей. Так, труд удовлетворяет материальную потребность в заработке, социальную потребность быть мастером-передовиком, примером для товарищей по труду, идеальную потребность познания и творчества, если работнику удается внести в свою деятельность элементы изобретательства, технологических открытий и т. п. Но гораздо чаще мы встречаемся с конкуренцией сосуществующих мотиваций, когда вектор поведения должен быть направлен на преимущественное или даже исключительное удовлетворение одной из них. Поскольку предметы удовлетворения потребностей находятся во внешней среде, вектором поведения не может быть одна лишь доминирующая в данный момент потребность: любое живое существо должно учитывать возможность удовлетворения своих потребностей путем взаимодействия с наличной внешней средой. Иными словами, значимость происходящих во внешней среде событий, важность появления или исчезновения тех или иных объектов (равно как и их сигналов-предшественников) определяются не только силой, остротой актуализированной потребности, ее местом среди других сосуществующих мотиваций, но и вероятностью (возможностью) удовлетворения потребностей в данной ситуации и в данный момент.
Ход эволюции объективно потребовал создания такого физиологического механизма, который был бы способен произвести интегральную оценку любого события, любого изменения в среде и в самом организме и на основе этой оценки вмешаться в конкуренцию мотиваций, определяя направление, цель поведенческого акта.
Такой универсальной мерой ценностей и предстают перед нами эмоции высших животных и человека во всем богатстве их отражательно-оценочных и регуляторных функций.
Глава 3
Отражательно-оценочная и регуляторные функции эмоций. Их нейроанатомические и нейрохимические основы
Несмотря на то что каждый из нас знает, что такое эмоции, дать этому состоянию точное научное определение невозможно… В настоящее время не существует единой общепризнанной научной теории эмоций, а также точных данных о том, в каких центрах и каким образом эти эмоции возникают и каков их нервный субстрат.
Физиология человека (1985, с. 211–212) Поскольку подробному изложению физиологии, нейроанатомии и психологии эмоций посвящена наша предыдущая книга (Симонов, 1981), в настоящей главе мы ограничимся самым кратким напоминанием основных положений потребностно-информационной теории эмоций и сводкой новейших данных о мозговых механизмах эмоций человека.
Однако прежде всего мы хотим сформулировать те вопросы, на которые сегодня обязана ответить любая сколько-нибудь развитая и завершенная теория эмоций.
1. Если автор теории разделяет мнение о том, что эмоция представляет одну из форм отражения реальной действительности, он обязан определить, что именно отражает эмоция, чем она отличается от других разновидностей отражательной деятельности мозга. Сложность и нерешенность этого вопроса отметил В. К. Вилюнас. «При исследовании познавательных процессов обычно существует возможность опираться на два ряда явлений: объективный и субъективный, отражаемый и отраженный. По отношению к субъективному отражению первый ряд может служить своего рода образцом, «эталоном» того, что, например, должно или могло бы быть воспринято, запечатлено, постигнуто мышлением и т. п… При исследовании же эмоций такой возможности не существует. Эмоции выполняют функцию не отражения объективных явлений, а выражения субъективных к ним отношений… Поэтому данные о том или ином эмоциональном переживании мы можем сравнить лишь с данными о других эмоциональных переживаниях у одного и того же человека или у других людей, а не с некоторым объективным “эталоном“» (Рейковский, 1979, с. 7).
