Книга Сананчия 2.0 - Алиса Гурбанов

— Это не правда. — задрожали разбитые окровавленные губы.

— Что, прости? — крикнул Министр Обороны.

— Это неправда. Я и Роберт решили бороться за справедливость. Не может быть. Все что вы говорите — это ложь! Он скоро будет здесь.

— Бедная девочка, ну как же! Она не заметила, что пришла сюда, одна. — вскинул восторженно руками Абель.

— Погоди, — захохотал Главный врач, — тебе кажется, что ты тут с кем-то? Вот это номер, посмотрите на нее. И с кем же ты интересно пришла? Может со своим фанатиком Робертом?!

— Заткнитесь. Я ему сейчас позвоню, и он придет.

— Все пора с этим заканчивать. — не выдержал Министр Обороны. — Куда ты позвонишь, дура? Куда ты ему позвонишь? На тот свет? Алло, здравствуйте, а можно Роберта? — раздался смех.

Лицо Матильды посерело.

— Его уже, наверное, начали есть черви, да Марк? Когда говоришь он умер? Вчера? Хотя нет, еще рано. — Министр Обороны самодовольно обвел глазами присутствующих и остановился на Розамунд. Абель перерождался, он снова почувствовал жар разрушающей силы. Он отомстит миру — за свое детство, за непринятие, за равнодушие. За одиночество. Он пойдет на всё — будет играть в жертву, пойдет на мнимые уступки, на манипуляцию, причинит боль если надо. Министр Обороны снова посмотрел на Матильду:

— А ты не знала, что он умер? Ты забыла, девочка моя? Ну тогда я расскажу тебе. Судя по тому, что мы узнали сегодня, Роберт решил сфотографировать и освободить новичков, но его подстрелили охранники и он умер. От ушёл от тебя, а винишь ты в этом нас. — Все это доставляло ему сказочное удовольствие, сравнимо эйфории (унижать, ставить в зависимость, уничтожать). — А твоя мать? — продолжил он, уже не скрывая воодушевления. — Твоя мать покончила собой два года назад, повесившись в прихожей. Ты, наверное, об этом тоже забыла? Тоже думаешь, что в этом мы виноваты?

От внимания Розамунд не ускользнуло изменение в ее муже — его синие горящие глаза — такие яркие и жестокие. Она увидела в них отблески отца. Голос Абеля стал уверенный, она снова почувствовала в нем силу. «Мы снова будем счастливы!» — зажегся огонь в ее груди. «Мы станем править миром!» — восхищение закричало в ее глазах. Его глаза ответили ей. «Теперь мы можем вместе ненавидеть женщин» — заликовало ее подсознание.

Матильда пыталась удержать трясущуюся голову, медленно опускаясь на пол. Ей показалось, что Роберт обнял ее, встав на колени вместе с ней. Она почувствовала его дыхание, его запах. Матильда, раскачивалась взад и вперед, обхватив руками живот. Мышцы тела сводило в одной огромной судороге. Со стороны казалось, что у нее героиновая ломка. Она бредила, находясь словно в трансе.

Мимо нее пролетало детство — на розовых санках и в оранжевой шапке. Вот они с отцом ловят рыбу в тихой горной реке, где тишину нарушает лишь ее детский задорный смех. «Тише, Матильда, а то всю рыбу распугаешь», шёпотом говорит отец, а потом как закричит, поднимая голову в небо: «Ловись рыбка, большаааая и мааааленькая». И Матильда смеется, закатываясь от смеха. Лес смеется вместе с ними, хлопая в ладоши могучими ветвями. А вот они уже едут на велосипеде по проселочной дороге, пытаясь обогнать скоростной поезд. «В следующий раз у нас обязательно получится», говорил ей отец, и она верила ему. Вдруг Матильда увидела обезображенное лицо матери и ее ноги, свисающие с лестницы. Она вспомнила свое зелено-голубое платье, как она нервно стягивает воздушную атласную ленту с головы, смотря наверх — на высунутый язык, на выпученные глаза и на мокрый пол внизу. Она не вспоминала этот день до сегодняшнего момента. Вдруг в голове заиграло видео, присланное ее отцом. «Ну вот доченька, — послышался закадровый голос. — ты не смогла приехать и решить заснять тебе похороны твоей матери.» Вот она уже сидит на полу, облокотившись спиной о кривой синий диван. Голова запрокинута назад, и Роберт, все такой же серьезный, сидит позади, и водит своими бледными, тонкими пальцами по волосам Матильды, заставляя ее сердце трепетать. Вот она уже едет по национальной трассе, как и спланировал Роберт. Им надо добраться до Министерства. Она въезжает в город. Вот девочка с огненными бровями и оторванной рукой перебегает дорогу. Тело Кристофа и его открытый глаз, смотрящий в пустоту. Вот она приходит в Министерство. «Этого не может быть, — Матильда встречает грустные глаза Филиппа, стоящего все там же — слева от Розамунд. «Этого не может быть, кричит ее мозг», и она закрывает дрожащие веки: туннель под землей, свет единственного фонаря, крысы, одиночные крики. Ее ломает в темноте, но она встает. По босым ногам бегут крысы, оставляя порезы, но она продолжает идти, справляя нужду прямо в штаны.

— Мне очень жаль, деточка. — слышится осипший голос Федора. Его силуэт начинает исчезать в серой дымке сигарет.

Грудь Матильды сжалась словно под прессом, и она увидела Роберта. Бездыханное тело Роберта, его открытые глаза, смотрящие на ее с переднего сиденья. Она увидела в них себя: под дождем, с лопатой в руке, на опушке леса. Вот она роет могилу, утопая в грязи. Она кричит, но никого нет рядом. Ее сердце разрывается на куски, а вдали безмятежно светят огни национальной трассы. «Нет, этого не может быть» — рев вырвался из ее груди — «Роберт!» Вот она вытаскивает его из машины. Его тело теперь весит целую тонну. «Роберт, не бросай меня, ты не можешь». Вот она уже в яме, в обнимку с Робертом. Вот зайцы, стоят вокруг свежевырытой могилы, стоят и смотрят на них молчаливо. А за ними черное небо, небо полное звезд, как в тот первый день их знакомства….

Матильда набрала полную грудь воздуха. Ее лицо начало искажаться. Она снова закрыла глаза и на выдохе издала нечеловеческий крик, выламывая себе пальцы.

— Ну вот и все, думаю она больше никому не будет звонить. — Министр Обороны удовлетворительно ударил по столу правой рукой. — Побыстрее приберись в зале, Бернар — добавил он, брезгливо указывая на Матильду.

Эпилог

На одном из перекрёстков Грамиля было как всегда спокойно. Туристы, спешили в музеи, жители столицы бежали по делам, машины изредка сигналили, подрезая друг друга. Теплый осенний ветер поднимал листву на радость рассеянным и шумным школьникам, толкающимся на светофоре. Худенькая девушка в синих джинсах и в серой мужской футболке стояла в первом ряду. Из-под черной кепки торчали короткие каштановые волосы под цвет пыльным кроссовкам.

Загорелся желтый свет и темный минивэн