к этому был готов и не испытывал предубеждений убить своего соперника даже на виду у других драконов. Впрочем, бессмысленно скрывать подвиги.
— Неужели ты не мог влететь в мой дом, раз собрался доводить свои планы до конца? — осведомился Сурт, подлетая к противнику. Тагирион расправил было крылья, готовясь перехватить самца, но тот сам спланировал на дальний конец крыши.
— Не хочу травмировать твою семью, — Тагирион снова задумался о том, что он до конца не честен с собой. Перед любым драконом он готов грохнуть Сурта, а перед Заряной и Зоратом — нет?
— Так значит это моя семья, а не твоя? За что же тогда ты борешься? — Сурт изобразил удивление.
— Ты не понимаешь эмоций, Сурт, они для тебя ничто, — оскалился Тагирион, на что Сурт расслабил морду:
— Я понимаю эмоции лучше остальных, именно поэтому они для меня ничто. Я знаю, что вагины одинаковые, а характеры разные, а ты явно не хочешь видеть характер Заряны, потому что он хуже, чем ты себе представляешь.
— С тобой он хуже, потому что она тебя не любит, а меня полюбит. И довольно об этом, начнём драться, — подготволися к прыжку Тагирион. Сурт проигнорировал эту позу и повернулся боком, выпрямив хвост и смотря на восток:
— Давай хотя бы подерёмся с пользой для собратьев. Вселенная нас рассудит так и так, если мы будем драться. Но драться лучше не друг с другом, а с Тьмой. Она так хочет от меня избавиться — что же не является сама, а посылает Воплощений и просто обманутых драконов? Если она тебе тоже не нравится — попробуем разрушить её храм. И кто выживет, тот будет достоин всего, что пожелает.
— Ты думаешь, от этого будет польза? — спросил Тагирион раздражённым тоном. — Тьма помогла нам добиться победы, и служение ей — добровольное дело каждого дракона. Ты же противопоставляешь себя Тьме только по причине своего тупого упрямства, возомнив себя всемогущим. Может быть, полетишь лучше свергать Аменемхата, раз так к власти рвёшься?
— Аменемхат сейчас свергает кракалевн, ему не до правления. Он не власть, а изменение власти, и если ты его хорошо знаешь, то понимаешь его желание научить драконов самостоятельности, причём такой, что не навредит сородичам. Если хочешь подчиняться ему или Тьме — делай, но ради чего он старался? — обернулся кобник обратно к Тагириону. — Что, если я тебе так уступлю Заряну? Возьмёшь или без борьбы расхотелось?
— Ты⁈ — самец дара речи решился. Сурт не только знал о готовящемся покушении, ему было известно даже это! — И давно ты…
— Ещё во время пересечения моря, — перебил его дракон. — Принимаешь или передумал?
Тагирион погрузился в сомнения. С одной стороны, предложение Сурта походило на ловушку. С другой — учитывая, что продолжение рода он получил, а сам стал кобником, на что ему нужна какая-то самка? С идиотизмом влюблённого дракон быстро кивнул, соглашаясь, пока Сурт не передумал.
— Тогда хорошего времяпровождения. А я отправлюсь заниматься необходимым делом, — взлетел в воздух Сурт, отправляясь в сторону берега Марлона.
Тагирион провожал его взглядом и размышлял, кто же из них двоих больший трус. Сурт, не пожелавший вступать в драку за родственников, или сам Тагирион, готовый отказаться от нормально славной жизни ради чужих самки и ребёнка. Да и как его примут, когда всё раскроется? Что Сурт наговорил Заряне и Зорату на прощание?
Выяснить это можно было двумя способами — влетев к Заряне, куда позвало сердце, либо полететь догонять Сурта, что было куда более мудрым решением.
Но Тагирион ещё не был мудрым… Хотя, он был уверен, скоро им станет.
— Немного времени, и я за тобой, — Тагирион приложил крыло к сердцу, наблюдая за удаляющейся фигурой. — И не один.
Полетел пират не в дом Зората, а собирать старых знакомых, которым доверял больше, чем себе. Ведь пока что он был для Заряны никто, а потом, если выживет — он будет тем, кто сражался с отцом её сына.
Одиннадцатая глава — Вернуться нельзя
Встретить Сурта, Тагириона и множество их сторонников в преддверии Храма Тьмы никто из жречества не соизволил. Только погоду для атмосферности испортили. С восточного моря над берегом прокатывались тучи, и дождь размывал холмы с редкой пожухлой растительностью до грязной массы. Громада Храма теперь выглядела единственным чистым местом — и то лишь потому, что была чёрной на фоне серого и коричневого.
— Как говорил Шагриар, «горящими куполами делу не поможешь», — Тагирион в последний раз попробовал переубедить Сурта. — Когда кончились аргументы, кто начал громить святилища? Демиург Радвер, тот, кого ты ненавидишь. А ты превращаешься в его Тёмное отражение.
— Любовник моей жены! — Сурт назвал Тагириона так, чтобы подчеркнуть, что против Безначальной Мрази готовы объединиться все, даже те, кто иначе стали бы врагами. — Ты посмотри, во что Любящая Мать превратила наши новые земли! Неужели её воля сильнее нашей?
— Если ты думаешь, что единственный способ её победить — избавиться от неё, то да. Даже пираты умеют не только убивать, но и грабить, а кобники разве хуже? — Тагирион обернулся на преданных членов своей команды, ища в ней поддержки, но, кажется, речи ещё решительного капитана, произнесённые в новой столице, подействовали на них больше и действовали до сих пор. Без веской причины свободолюбивый Тёмный не станет ни мокнуть под дождём, ни купаться в крови.
— Наверное, зря мы с Аменемхатом тебя отпускали к Храму на разведку. Подозреваю, что ты проникся их фатализмом и пассивным желанием, чтобы тебя превращали в раба и мешали с грязью. Ведь именно так они нас встречают. Тогда наведём здесь порядок! Наступаем.
Тёмные вняли этому совету, ведь им никто не может приказывать. Ни Тьма, ни Аменемхат, ни Сурт! У каждого была своя причина воздать жрецам Безначальной по заслугам. И не у всех, как у Сурта, справедливость — иным хватало желания овладеть богатствами культа и показать, что воля Тёмного сильнее самой Тьмы.
