Гермеса.
Могла не стараться — Персефоне уже не хотелось превратить Психопомпа в растение, максимум задушить. Но перед этим царица была не против поесть, и когда ей предложили плошку с дымящимся травяным настоем и кусок жареной зайчатины, не стала устраивать истерики в духе Артемиды.
Та же Минта с удовольствием ела зайца, но на настой косилась с подозрением — видимо, чувствовала нотки дикой мяты.
— Плотоядное растение, — проворчал Гермес, глядя на нее.
— Может, вернемся к нашим лазутчикам? — очаровательно улыбнулась нимфа. — Сестра, мы остановились на том, что вот этот подозрительный тип наотрез отказывается идти и шпионить на нас.
— А в чем, собственно, проблема?
Проблема заключалась в том, что Гермес не желал возвращаться к «своим». Ему до смерти надоело переодеваться в Гекату, и еще он не собирался предавать Владыку Аида, а именно это, как он и подозревал, его заставят делать «свои».
При всем при этом, пользы от Гермия не было никакой. Он не был в курсе злодейских планов, и не мог называть имен.
Минта, конечно, считала, что он предаст своих новых друзей при первой же возможности, но Аид ему верил. Он не собирался сидеть на месте и считал, что лучшее, что может сделать Гермес — донести до бывших господ объявление войны.
При этом сам Психопомп был уверен, что возвращение Владыки нужно держать в секрете, но Аид вознамерился переубедить его вместо того, чтобы просто отдать приказ.
Пока они препирались, Персефона доела зайчатину и отошла от костра, чтобы пошептаться с Минтой. Они вполголоса обсудили неприятную ситуацию с Гекатой-Гермесом, обменялись мнениями насчет Аида и материнского инстинкта Деметры (Минту все же задел тот разговор) и принялись размышлять, что же делать с Подземным царством.
Персефона никак не могла поверить, что ее сила способна устроить подобную вакханалию, и уж тем более не представляла, как вернуть все на свои места. В конце концов, она просто решила подумать об этом потом.
— Минта, а сколько я спала? — спросила она у сестры.
— Долго. Когда я нашла вас с Аидом, ты уже валялась без признаков жизни. Потом мы шли, много часов, тебя нес Гермес. Потом мы пришли сюда, прошла ночь, день, и ты все спала. Это было ужасно. Хотя Аид говорил, все нормально, тебе просто нужно отдохнуть. Кстати, если бы не твои рассказы, я бы в жизни не догадалась, что это он. Вся эта кожа, драная куртка… Правда, сначала он разговаривал как простой смертный. Зато сейчас… — зеленые глаза Минты на мгновение затуманились.
— Осторожнее восхищайся, — фыркнула царица. — У него не очень складывается с нимфами.
Минта хихикнула. Где-то неподалеку снова плеснула вода, ветерок принес прохладу — прохладу почему-то с легким запахом Подземного мира.
— А как он сказал про планы?.. Вот настоящий Владыка, не чета Аресу.
Сестра не уставала восхищаться его царственными манерами — манерами, которые неожиданно проявились, когда Аид вышел из Подземного мира. Он больше не препирался — приказывал, и спорить с ним мог спорить только глупый Гермес.
— Ты знаешь, я столько раз думала, что наткнулась не на того скифа, — улыбнулась царица, — а когда спросила прямо, он сказал, что не дурак, чтобы все отрицать. Кстати, я никак не пойму, откуда Арес узнал, что у меня тут какой-то варвар. Ты же не говорила?
— Не говорила, — подтвердила Минта.
— Геката тоже не говорила. Она его и не видела. Танат его видел и опознал, но он бы точно никому не сказал. Он очень обрадовался, они даже подрались…
Судя по выражению лица, Минта явно не верила, что Убийца может чему-то обрадоваться.
— И все. Больше никто его вроде не видел. И это странно, — заключила царица. — Кто-то должен был доложить Аресу.
— Минос? — предположила нимфа, прислушиваясь к тому, что происходит у костра.
— Нет, вряд ли, — решила Персефона. — Иди к костру, а я хочу искупаться. Чувствуешь, как пахнет вода?..
— Ага. На Лету похоже.
Царица внезапно замолчала, пораженная внезапной догадкой. Вода с запахом Леты, странный плеск, будто кто-то решил поплавать, хотя у озера никого не было, странный взгляд Аида, его слишком уж царственные манеры. А эта настойчивость в отношении Гермеса…
— Сейчас мы вернемся к остальным, — сквозь зубы сказала царица, — а потом я пойду к озеру. Если… если это то, что я думаю, меня долго не будет. Возможно, всю ночь. Ни на минуту не оставляй Гермеса одного, пока я не вернусь. И следи, чтобы он не давал опрометчивых клятв. Еще, постарайся не вызвать подозрений у… Аида. Если что, превращайся в траву и беги.
— Что-то не так?! — перепугалась Минта.
— Все в порядке, — Персефона заставила себя улыбнуться. — Возможно, что у меня паранойя. Просто займи Гермеса, хорошо?
— Как ты это себе представляешь?! Он же терпеть меня не может!
— Ну, я же не заставляю тащить его на ложе! Придумай что-нибудь! Поругайся с ним, например!
Персефона решила не возвращаться к огню. Кивнув сестре, она пошла к озеру.
Спуск к воде был пологим.
Царица сняла сандалии, и остывший песок щекотал босые ноги. Безмятежно-черная гладь воды, чуть подсвеченная узкой тенью колесницы Селены, навевала приятные мысли об отдыхе и покое.
Персефона набрала воду в горсть и поднесла к лицу.
Минта была права, когда почувствовала воду из Леты. Тут ее было не больше кувшина, но даже это ничтожно малое количество превратило озеро в западню.
Разбавленная вода уже не лишала памяти, не погружала в забытье — о нет, она всего лишь дарила ощущение покоя. Но как, должно быть, тяжело было выбраться из этих ласковых объятий!
Озеро было идеальной ловушкой.
И для ловушки уже нашлась добыча.
Чьи это волосы серебрятся под светом Селены? Это Аид гребет от одного берега к другому. Кто знает, почему он не почувствовал тонкий аромат забвения? Устал, измотался, задумался? А, может, когда он решил окунуться в воду, озеро еще не было отравлено? Аид заплыл слишком далеко и не успел догнать мелькнувшую на берегу тень с кувшином, а потом его захватило сладкое, убаюкивающее забытье.
Кричи — не докричишься.
Но Персефона еще могла сама нырнуть в воду — найти его там, позвать, забрать на поверхность. Главное — не забыться в озере вместе с ним, а то кого-то ждет приятный сюрприз в лице двух пропавших богов.
Нет-нет, не сегодня.
Этой ночью Персефона не хотела делать подарки.
Она глубоко вздохнула и сняла одежду, чтобы не тянула ко дну. Плавно шагнула в воду: берег оказался пологим, а вода была теплой, как будто впитала в себя лучи полуденного солнца и еще не
