в трюмы…
- Называйте людей. - Иван Кузьмич придвинул к себе блокнот. - Кого вы предлагаете?
- Пишите, - диктовал Корней Савельич: - “Быков, Матвеичев, Паша, засольщик…”
В дверь постучали.
- Нельзя! - крикнул Иван Кузьмич. - Занят!
Фатьяныч зашел без разрешения.
Иван Кузьмич знал, что делал, когда приказал Анциферову никому не говорить о краже. Не знал он другого. Пока старший штурман докладывал ему о хищении аварийного запаса, потрясенный гнусным преступлением боцман не выдержал, поделился с кем-то из матросов. Весть о краже быстро разнеслась по траулеру. Страсти накалялись. Фатьяныч не стал спорить с возбужденными матросами и ворвался к капитану.
Слушая взволнованного тралмейстера, Иван Кузьмич машинально перечеркнул карандашом ненужный больше список надежных и крепких на язык матросов и, уже не советуясь ни с кем, принял новое решение.
Спустя полчаса Кочемасов с десятком матросов спустился в машинное отделение. Остальные с Анциферовым и Корнеем Савельичем поднялись на полубак. Серыми тенями двигались они в густом тумане, внимательно осматривая бухты троса, бочки, ящик, где хранились якорные цепи.
Поиски на полубаке ничего не дали. Корней Савельич и Анциферов разбили своих людей на две группы. Одна отправилась с Анциферовым обыскивать каюты. Вторая с Корнеем Савельичем - осматривать палубу.
Матросы внимательно проверяли привязанные к бортам по-походному замерзшие тралы, обшарили узкое пространство между планширом и паропроводными трубами, идущими по борту в жилые помещения под полубаком. Фатьяныч с помощниками занялся осмотром лебедки и барабана с ваерами…
Пропажу обнаружили неожиданно просто. В подпоротом с угла тюфяке Малыша лежали завернутые в старую газету сухари, две банки сгущенного молока и большой кусок корейки.
Немедленно вызвали в каюту капитана и помполита. Привели Малыша. Он стоял у дверей, уставясь в пол остекленевшими глазами, и упорно бормотал:
- Не знаю ничего… Ничего не знаю.
- Вспомнишь, - угрюмо пообещал Анциферов. - Вспомнишь, когда станешь перед командой. Заговоришь.
- Пройдемте в салон, - резко сказал капитан.
Иван Кузьмич толчком раскрыл дверь. Стоявший в салоне гул сразу прекратился. Матросы потеснились, пропуская капитана и старшего помощника. Между ними старчески шаркал не по росту большими сапогами Малыш.
Командиры заняли привычные места. Малыш остался стоять перед столом.
- Внимание, товарищи! - Корней Савельич выждал, пока в салоне стихли голоса. - У нас на судне совершено преступление. Чудовищное преступление! Если оставить его нераскрытым, на каждого из нас ляжет позорное пятно. Куда бы мы ни пошли, нам скажут: “Это с “Ялты”. Там украли аварийный запас. Оставили товарищей… раненых оставили голодными!”
- Пришибить такого… - злобно произнес кто-то.
Малыш вздрогнул и еще ниже опустил голову.
- Расскажите, как вы произвели хищение? - обратился к нему капитан.
Малыш, не поднимая головы, что-то невнятно начал бормотать.
- Громче! - закричали с мест. - Не слышно!
И снова Малыш, не поднимая головы, с трудом выдавил из себя:
- Не знаю ничего.
- Что ж! - Иван Кузьмич не отводил тяжелого взгляда от поникшего Малыша. - Так и будем в молчанку играть?
- Упирается, гаденыш! - зашумели матросы. - Колосник ему на шею - да в воду!
И вдруг Малыш выпрямился и, задыхаясь, крикнул:
- Топите!
- Позвольте мне,- обернулся к капитану Корней Савельич и обратился к команде: - Послушаем матросов первой вахты. Жили они с Малышевым в одной каюте. У них и найдена часть похищенного…
- Дайте мне сказать, - протолкался вперед Оська. - Утопить человека очень просто. Так? Поставил его на планшир. Дал пинка. И нет человека. А если тут недоразумение? Ошибка?..
Оську слушали внимательно. Подавленный вид Малыша, его отчаянный выкрик несколько смягчили озлобление матросов. Но стоило им услышать слово “ошибка”, и еле тлеющая искорка сочувствия погасла. Негодующие возгласы заглушили Оську.
И тогда Малыш впервые поднял глаза. Глядя исподлобья на окружающих, он хрипло произнес:
- Не ломал!.. Не брал ничего.
- Прикройся там! - гневно крикнул Марушко. - Не брал!
- Выйдите к столу, товарищ Марушко, - предложил Корней Савельич. - Скажите, что вы знаете или думаете о вашем товарище по вахте?
- Чего говорить? - Марушко не шелохнулся. - Вон он… весь на виду. Пацан!
- Вы жили рядом, - настаивал Корней Савельич. - Должны знать его!
- Капать на человека не мое дело, - с достоинством произнес Марушко.
- О чем толковать? - закричали с мест. - В канатный ящик его. Трибунал разберет.
Корней Савельич поднял руку, требуя тишины.
- Имеется предложение: арестовать Малышева и передать дело о хищении аварийного запаса в трибунал. Другие предложения есть? Нет. Голосую… Кто за предложение арестовать Малышева и сдать под трибунал?
Дружно взметнулись руки.
- Против есть? - спросил Корней Савельич.
Он внимательно всматривался в полутемное помещение. Одна рука поднялась. Вторая. Зоя и Глаша. К ним несмело присоединилась еще рука. На ней и задержался взгляд Корнея Савельича.
- Почему вы, товарищ Баштан, идете против воли коллектива? - спросил он.
- Добрячок! - негромко прозвучало из темноты.
Оська узнал голос. Он повернулся лицом к матросам, разыскивая взглядом Марушко.
- Добрячок, говоришь? Выйди сюда. Поговорим. - Он тяжело передохнул. - Выйди послушай, что я тебе скажу. Персонально!
- Ну, вот… - Марушко, раздвигая плечом рыбаков, пробился к Оське. - Вышел.
- Слушай, ты… - Оська запнулся от возмущения. - Я давно уже не босяк, давно не хулиган. Но во мне еще осталось достаточно хулигана, чтобы сделать из тебя, гада, человека.
- А что я из тебя сделаю? - негромко спросил Марушко.
- Спрятался за чужие спины и кричишь? Топишь парнишку? - почти кричал Оська. - Подойди к капитану и скажи, что знаешь. Скажи!
- Оська! - В тихом окрике Марушко звучала угроза.
- Что?! Что “Оська”?! - закричал Баштан. - Разве не ты мне предлагал на пару “ошманать” шлюпку? Не ты манил меня спиртом?
- Я?! - Марушко рванулся к нему. - Я из заключения. Меня легко утопить.
- Трудно! Дерьмо не тонет!
- Человек сидел… Вали на него! - В голосе Марушко дрожала слеза. - Вали. Поверят. Клейменый-меченый. Пускай гниет в лагерях!
Несколько голосов неуверенно вступились за Марушко:
- Не болтай, Оська!
- Доказать надо!..
- Доказать?! - Оська снял со стола “летучую мышь” и поднес ее к лицу Марушко. - Смотрите на эту гладкую рожу! - сказал он. - А теперь поглядите друг на друга…
Дальнейшее произошло так быстро и неожиданно, что окружающие не сразу даже поняли, что
