наших электростанций — газ, уголь, мазут. Тем не менее, мы проводим программу сокращения собственных затрат во всех энергокомпаниях РАО «ЕЭС России». Благодаря этому нам удалось только в 2002 году сэкономить порядка 14 млрд. рублей. Эти средства направляются на проведение ремонтных работ в энергокомпаниях, замену устаревшего оборудования, кроме того, мы приняли решение направить часть этих денег на реализацию программы сдерживания тарифов. Уже с 1 ноября в пяти регионах России — Санкт-Петербурге, Свердловской, Ленинградской, Нижегородской и Пермской областях энергокомпании поставляют потребителям электроэнергию на 20 % дешевле. Это стало возможным потому, что за последние несколько лет мы научились работать без авралов. Мы ввели в строй первую очередь Бурейской ГЭС — станции, которая обеспечивает недорогой электроэнергией Дальний Восток. Мы достраиваем вторую очередь крупной Нижневартовской ГРЭС в Тюменской области. Мы начали восстанавливать единое энергетическое пространство бывшего СССР: РАО «ЕЭС России» уже управляет энергетическими мощностями в Грузии и Армении, ведет переговоры о том же в Казахстане и на Украине.
С началом реформы энергетика уже стала одной из главных движущих сил экономики России.
Во всем, что мы делаем, нам очень нужна Ваша поддержка. Именно об этом я и хотел рассказать
Вам в своем письме.
Всего Вам доброго.
С уважением, Анатолий Чубайс.
И подпись.
Прочитав письмо, Тамара Ивановна перевернула лист лощеной бумаги, но на другой стороне ничего не обнаружила.
— А кто такой Анатолий Чубайс? — спросил Иван Сергеевич.
— Владимир с автолавки говорит, что большой начальник, и его знают во всей России.
— А что про нас в письме прописано?
— Да вроде ничего. Ты погляди, Иван, может, я чего пропустила.
Иван Сергеевич взял осторожно листок в руки, но корявые старческие пальцы не могли удержать его, тогда он положил письмо на клеенку и, щурясь с непривычки, начал медленно, по слогам читать. Прочитав до конца, посмотрел на жену, почесал затылок, пожал плечами, сказал задумчиво:
— Тамара, ведь письмо написано тебе лично. Значит, он знает о нас? Не будет же он писать незнакомым людям? Но о нашей деревне ничего не прописано. Про Грузию и Армению есть, а о нас ничего…
— А может, нам свет дадут с Бурейской ГЭС, — перебила его Тамара Ивановна.
— Эк, хватила. Эта ГЭС на Дальнем Востоке, он сам об этом пишет.
— Ну и что, свет-то откуда угодно может придти.
— А как он, по-твоему, приходит? По проводам. Это сколько же их надо, чтоб с Дальнего Востока нам свет протянуть? Да, мудреное письмо.
Иван Сергеевич подпер подбородок и стал смотреть в окно, на заросшую крапивой и бурьяном улицу, потом спросил:
— Тамара, когда шла домой, братьев не видела? Они ездят везде, должны знать, что в России делается, какая техника появилась. Может, уже на расстоянии электроэнергию передают, без всяких проводов?
— Да, видела, Никита дома, приехал за инструментом. Завтра утром уедет. А Владимир что-то давно не приезжал.
— Надо звать, всех надо звать, может, чего доброго подскажут.
Через час не только Никита, но и все обитатели деревни, кроме Владимира, устроились в маленькой «зале» у Тамары Ивановны и Ивана Сергеевича вокруг стола, который по этому случаю хозяйка накрыла чистой скатертью. Письмо прочитали вновь. Все недоуменно молчали. Вдруг Никита, на которого все смотрели, как на человека много повидавшего и потому всезнающего, хмыкнул:
— Да тут о нас ни слова. Дурилка это!
— А зачем в такую глухомань дурилки писать? Им, наверное, есть чем заняться, — не поверил Иван Сергеевич. — Ты посмотри, Никита, посмотри внимательно, может, мы чего не разглядели. Там же не шутники сидят, там же люди умные.
Никита еще раз посмотрел письмо и вдруг радостно засмеялся.
— Чего?! Чего ты, Никита, расчухал? — кинулись к нему с расспросами.
— Так это же Чубайс письмо написал!
— А кто это? — спросила Светлана Петровна, не отпуская руки больной дочери, притулившейся к ней.
— Как кто? Это тот, что придумал ваучеры, помните или забыли? За каждый из них обещали дать по две машины. Благодетель рода человеческого! Спасибо добрым людям, я свой ваучер быстро отоварил, две бутылки водки получил, — быстро, словно автоматная очередь, выстрелил Никита.
Тамара Ивановна вздохнула:
— А у нас с Иваном они так и лежат вместе со старыми облигациями, теперь уж и водки за них не дадут.
Никита продолжил:
— Враг, вот он кто такой. Уничтожить страну смог без войны, все на благо американцам.
— Ну, ладно, Никита, не заводись, — попросила Тамара Ивановна. — Был бы врагом, давно бы в тюрьме сидел, что выдумывать-то.
— Много ты, Тамара, знаешь. Живешь, как собака, думаешь, что само так случилось, никто не помог в этом?
— Да неужто он один такое совершил?
Никита поглядел на нее:
— Наверное, не один, много их. А в памяти вот он остался…
Все замолчали.
Неожиданно для всех дед Степан, сидевший тихо и напряженно вглядывавшийся в говорящих, потому что ничего не слышал, громко крикнул:
— Бабоньки!
Все повернулись к нему. Больная дочка Светланы Петровны испуганно вздрогнула.
— Бабоньки, вы уж проверяйте меня, нехорошо мертвым в избе лежать. — На него замахали руками, но он продолжал. — Деньги на могилу я в шкаф положил. Хорошо бы летом умереть, но кто знает, когда она придет. А гроб в сарае лежит, — сказал Степан и опять замолчал.
— Одно не пойму, — задумчиво проговорил Иван Сергеевич, почему этот Чубайс Тамаре письмо написал? Если свет делать не собирается, зачем ему ее поддержка? И как она его поддержит, если у нас даже дороги нет? Вот ведь загадка…
…Во сне и наяву
— Дедушка, ну где ты так долго был?! — Пашка бежал по дорожке к воротам, размахивая, что есть силы, руками. — Мы же договаривались, что приедешь к семи!
— Договаривались, Паша, но работа задержала, а потом, как назло, пробка на кольцевой…
Следом за Пашей степенно шла Нина. Тоже упрекнула меня:
— Хоть бы позвонил. Мы уж не знали, что и думать.
— Прости, милая, телефон разрядился, — начал я оправдываться.
— Сколько раз я просила тебя купить автомобильную зарядку.
— Обязательно куплю.
— Одни обещания…
— Завтра, Нина, куплю точно.
Но внук не стал выслушивать мои оправдания:
— Дедушка, хоть и поздно, а слово нужно держать. Ты обещал поехать? Велосипеды готовы. Тебе это тоже нужно, и так целый день сидишь то в кресле, то в машине, — мой девятилетний внук явно повторял бабушкины слова.
Нина с улыбкой смотрела на меня.
— Обещал любимому внуку ежедневные поездки? Выполняй.
Я развел руками, изобразил страдальческую гримасу:
— Но хотя бы переодеться можно?
— Ура! — закричал Пашка, а Нина сказала:
— Конечно, можно. А я подогрею
