знал — вышагивал как важный гусь с довольным и важным лицом, наслаждаясь моментом славы. Он-то думал, что я его за особые заслуги к себе пригласил. Вернее, так и было по легенде.
Войдя в мой кабинет, он почтительно поклонился и торжественно произнёс:
— Доброе утро, Ваше Величество! Большая честь для меня познакомиться с вами лично и прибыть ко двору по Вашему приглашению. Я к Вашим услугам! Чем могу быть полезен?
— Утро и вправду доброе, — ничего не выражающим голосом ответил я. — Сегодня солнечно. Даже птички чирикают. А вот для вас, вероятнее всего, это утро ничего хорошего не сулит, Роман Владиславович, — произнёс я, в упор глядя на управляющего кабинетом.
— Отчего же оно должно быть недобрым? — с лица Сангушко тут же пропала улыбка.
— Много вопросов к вам накопилось, уважаемый.
Я в упор смотрел на управляющего императорским кабинетом, и мой взгляд не выражал приветливости.
— Конечно, я готов предоставить вам ответы, слегка склонил голову Сангушко.
Я взглянул на стопку бумаг рядом с собой.
— Давайте я обрисую темы нашей беседы, — произнёс я. — Шпионаж, убиство, клевета, и растраты, — перечислил я, глядя в лицо Роману Владиславовичу.
Изрядно побледневший Роман Владиславович Сангушко стоял передо мной молча. Его желваки надулись, и он усиленно думал, что же ему теперь делать.
— Боюсь я не совсем вас понимаю, — наконец произнёс он.
Иного я не ожидал. Что ж, пойдём по пунктам.
— Комиссия выявила, — начал я, — что вы неправильно указываете расходы. Как следует из отчёта, министерства государственного имущества и императорского имущества, сильно фальсифицируют данные, мешая между собой расходы и доходы, совершенно недопустимые для этих ведомств. И всё так выходит, что огромные деньги, которые должны тратиться на государство, идут в счёт императорской семьи, при том, что эти расходы искусственно раздуваются. Другая часть расходов уходит куда-то в другую сторону. Причём отследить реальный путь денег, практически невозможно. У меня сложился лишь один вопрос по этой теме: всё-таки это фальсификация с целью оклеветать царскую семью или речь идёт о расхищении государственной казны? Мне теперь нужно собирать новую комиссию, чтобы проверить, куда уходили деньги и насколько тяжела ваша вина в данных преступлениях?
— Ваше Величество, я не совсем понимаю, о чём идёт речь. Ваши обвинения совершенно беспочвенны. Я не первый год, да более того — больше десяти лет занимаю свою должность! С какой целью мне осознанно совершать подобные деяния? Я уверен, что комиссия приложит все усилия, чтобы развеять это недоразумение.
Укол получился не сильно ощутимый, но и вопрос я поставил не совсем верно. Надо исправляться.
— Как деньги выводите? — напрямую спросил я.
— Даю княжеское слово, это клевета! — тут же заявил он. — Деньги я не вывожу.
Сильный-пресильный укол где-то в области груди. Выводит, ещё как выводит!
— На что же идут государственные деньги? — проигнорировав его ответ, задал я следующий вопрос. — На финансирование враждебных государств? Францию спонсируете, или ещё кого-то? — спросил я, следя за его реакцией.
— Да какую Францию, о чём вы? Бог с Вами! Да и с каких пор, французы нам враги? — продолжил лгать он, а я ощутил очередной укол.
— Или всё-таки не Францию? Есть другие страны, на которые уходят российские деньги?
— Я не понимаю, что здесь происходит? — продолжал оправдываться он, а постоянные уколы свидетельствовали о том что он всё прекрасно понимает. Да и побледневшее лицо с забегавшими глазами говорили о том что он на грани паники. Знает кошка, чью сметану умыкнула.
Он пытался ещё что-то сказать, причём, не факт, что цензурное, но, видимо, не находил нужных слов. Всё-таки субординация не позволяла ему говорить лишнего. Хотя пределов его напускному возмущению не было.
Было видно, что он напуган до смерти. Кровь настолько отлила от его лица, что он был похож на привидение.
— Эх, ладно, с этим мы ещё разберёмся. Меня вот что ещё интересует… Слишком уж ловко финансовые отчёты переплетены с отчётами министерства государственного имущества. А вы-то заведуете финансами только в кабинете императорских имуществ. Отсюда вопрос… Я предлагаю добровольно назвать ваших друзей, которые вам помогали эти отчёты составлять. Кто они? Я бы хотел об этом узнать.
— Да какие друзья… У чиновников не бывает друзей, только просители да начальство. Вам ли не знать… Я совершенно не понимаю, о чём идёт речь.
— Кто сообщник, Роман Владиславович? — напрямую спросил я. — Ваша судьба висит на волоске.
Я положил руку на стопку бумаги и подвинул к нему.
— Здесь полностью расшифрованный отчёт. А вот здесь статья, — я указал на соседний листок. — Та самая статья, которую вы заказали с указанием выпустить через два месяца. Обличительная статья, которая гласит, будто императорская семья обворовывала Россию долгие годы. Подумать только…
— И ещё раз повторюсь: я настаиваю на повторной проверке. А пока что я хотел бы удалиться и дать своим сотрудникам задачу всё тщательно перепроверить.
— Ага, дать вам время, чтобы из страны сбежать. Нет уж, это вы вряд ли сейчас решите. Хотя, если подумать, я могу позволить вам сейчас уйти, но при условии, если вы выложите всё прямо здесь и сейчас. Я жду от вас признание.
— Мне вам нечего сказать, — побледнев, ответил Сангушко.
— Хорошо. А что касается Федышина, подосланного вами, а потом убитого. Как с ним быть?
— Боюсь я не понимаю, — тяжело сглотнув снова произнёс Сангушко. Губы его пересохли, а голос осип.
— Я вот тоже не понимаю, с какой стати вы послали фотографа за мной шпионить? — заведующий кабинетом был напуган. Каждое моё слово будто тяжёлый камень обрушивалось на его плечи, но он молчал. Я же хотел хоть как-то вывести его из себя и заставить говорить. Да, дознаватели сделали бы эту работу лучше, но я специально упросил Мезинцевва дать мн евозможность сначала самостоятельно провести эту беседу. Мне казалось, что я смогу легко его разговорить, хоть, пока что и не совсем удачно. — И зачем вы после этого приказали убить его?
Сангушко продолжал молчать. Я ожидал, что он начнёт отпираться и валить всё на помощника, но этого тоже не последовало.
— Здесь можете даже не отпираться. Вторая статья проплаченная вашим помощникам посвящена моему участию в убийстве Федышина. Показания редакторов у нас уже есть, и они отнюдь не в вашу пользу.
