в неделю заходил Андрей. С того самого дня, как принес письмо, друг мужа постоянно выглядел виноватым. Прятал глаза, не решаясь взглянуть на нее прямо. Говорил какие-то банальности о том, что надо жить дальше.
Только зачем? У нее не было сил. Квартира, где они с Ваней когда-то были счастливы, стала казаться чужой. Она тоже выстыла, посерела, изменилась настолько, что Шура, пробуждаясь по утрам, иногда не узнавала собственное жилье. Лежала, беспомощно озираясь по сторонам и стараясь понять, как вообще попала сюда. По крупицам вытягивала из памяти сначала вчерашний день, потом письмо Вани… и все остальное. И так по кругу. Возвращалась в ту действительность, где даже дышать было страшно, в бесконечный поток унылых, жутких дней без единого просвета.
Глава 26
— Что должно случиться между людьми, чтобы мужчина просто взял и предал жену? Которую вроде бы любил? Или говорил, что любит? — почему-то после прочитанного судьба незнакомой мне девушки из прошлого волнует ничуть не меньше, чем свои собственные проблемы. Ее боль каким-то немыслимым образом переплелась с моей. Противно скребет изнутри, не давая покоя. И если о личных переживаниях говорить не вижу смысла: Макс же все равно не изменится, но выяснить, что двигало мужем Шуры, зачем-то очень нужно.
Макс слишком резко тормозит на светофоре и поворачивается ко мне.
— Вер, тебе не надоело?
— Не надоело что? — смотрю на него с недоумением. А еще ощущаю, как внутри поднимается обида: раньше мы общались совсем по-другому. Без этого надрыва и напряженности. Выходит, даже говорить друг с другом спокойно разучились.
— Я все понимаю, ты устала, тебе хочется, чтобы я проводил с тобой побольше времени, — муж отвечает тихо, но я отчетливо различаю злые нотки. — Плюс гормоны, от этого никуда не деться, особенно на таком сроке. Но какого хрена ты выдумываешь проблемы там, где их нет, Вера?
Оказывается, можно наорать на человека, не повышая голоса. И в душу ему наплевать, оставаясь при этом сдержанным и спокойным внешне. Это я выдумываю проблемы? Это он мне говорит после всего того, что было? И главное, за что? Я всего-то хотела обсудить то, что взволновало, причем не меня касающееся… Зачем вообще согласилась вернуться? Как мы жить будет вместе, если даже минуты не можем провести без ругани?
— Забудь, — шевелю внезапно ставшими непослушными губами. Отворачиваюсь к окну и начинаю рассматривать серый, однообразный пейзаж. На улице холодно и сыро, с неба снова сыплет мокрым снегом. А у меня внутри — огромная зияющая дыра. И болит так, что дышать тяжело.
— Вер? — Максим снова ударяет по тормозам, съезжая к обочине и теперь уже полностью останавливая машину. Дотрагивается до моего плеча. Как-то… слишком осторожно. Будто я хрустальная ваза, которая может разбиться от одного прикосновения. — Ну, ты чего?
Плохо понимаю, что он имеет в виду и почему так странно реагирует на мой безобидный вопрос. На самом деле совсем не собиралась обсуждать с ним чужой дневник, всего лишь хотела услышать отвлеченное мнение. Мужское мнение. Наверное, подсознательно и сама надеялась отвлечься, обдумывая судьбу незнакомых мне людей. Как в кино, где ты понимаешь, что все выдумка и к тебе не имеет никакого отношения, но продолжаешь смотреть, потому что это помогает не думать о своей собственной боли.
— Что ты себе напридумывала, а? Родная?
Я мотаю головой, стараясь увернуться от его взгляда. Хочется вообще сбежать, чтобы не видеть ничего, не слышать этого совершенно неожиданного тепла в голосе.
— У меня нет никого. И не было никогда. Я не предавал тебя. Вера, слышишь?
А в следующее мгновенье он тянет меня к себе и сгребает в объятья. Начинает целовать, волосы, лоб, виски, веки, щеки. Осыпает рваными, беспорядочными поцелуями все лицо, не позволяя вырваться. Шепчет что-то несвязное. И от нежданной, но такой нужной ласки внутри будто плотина прорывается. Я всхлипываю и тут же начинаю рыдать, утыкаясь ему в плечо.
Глава 27
Лежу, уткнувшись в плечо Максима, и отчаянно мечтаю, чтобы это время продлилось как можно дольше. Понимаю, что наш шаткий мир снова станет прежним, все вернется на круги своя, и потому еще сильнее хочется задержать мгновенье.
Я соскучилась по мужу. По сильным рукам, по губам, безошибочно определяющим самые чувствительные места на моем теле. По жадному блеску потемневших глаз, когда он смотрит вот так, как сейчас: будто изголодался, измучился без меня. Когда и слова о любви не нужны, потому что и без них все понятно. По горячему дыханию, скользящему по коже как отдельная, невероятная ласка.
Скоро его телефон снова взорвется противной трелью, и Максим будет виновато отводить взгляд. Снова скажет, что не может иначе. Я знаю. Больше не верю в то, что когда-нибудь что-то переменится, но и без него остаться оказалась не в силах.
Он нужен мне. И, кажется, и я нужна ему, хоть в понятие нужности мы вкладываем совершенно разное значение. Но по-другому все равно не выходит… Да и прав Макс: ребенок не виноват, что родители что-то не поделили. Он не должен страдать из-за наших ошибок.
— Ты в порядке? — теплые губы прижимаются к виску, и муж крепче обнимает меня. Перебирает волосы, одновременно лаская шею кончиками пальцев. — Не удержался, прости. Так безумно хотел тебя…
А я рада, что он не удержался. Совершенно не хотелось бы превратиться для него в хрупкую фарфоровую куклу, к которой страшно прикоснуться. Беременность — это все же не болезнь, а тот приступ произошел от усталости. Врач сказал, что все в порядке. Да и Максим был настолько осторожен и нежен, что я едва не расплакалась от умиления.
— Нам все понравилось, — улыбаюсь, снова чувствуя, как мокреют глаза. Несмотря ни на что, это какой-то новый, пока не очень понятный этап в нашей жизни. Я не жду безоблачного неба, но вроде бы опять начинаю доверять мужу. И принять готова, что делать-то остается, раз иначе никак?!
— Сладкая моя… — его пальцы скользят к груди, легко, едва ощутимо обводя соски, но этого оказывается достаточно, чтобы мое тело откликнулось. Делаю вдох, непроизвольно прогибая спину, чтобы оказаться ближе к нему. Хочу еще, хочу, чтобы не останавливался, касался, говорил, целовал… Пока мы вместе, и привычная суета не захлестнула, снова раня до самого сердца.
Максим усмехается, видя мою реакцию, и его глаза темнеют. Опрокидывает меня на спину, нависая сверху, и на смену пальцев приходят губы. Он знает, чувствует, что нужно сейчас, и делает именно это. Втягивает сосок в рот,
