удивления, а затем стягивает платье обратно вниз. — Не даст ему подняться. — Миранда встряхивает банку, а затем передаёт её Лиззи, на которой золотое вечернее платье со свободными рукавами, усыпанными крошечными стеклянными бусинками. — Я читала в Интернете, что гимнастки используют ту же технику, чтобы удерживать свои трико на месте. Хотя не уверена, правда это или нет.
— Ты каждый день узнаёшь что-то новое, — говорю я, когда Миранда заставляет меня надуть губы, чтобы она могла освежить мою помаду.
— Теперь закрой глаза. — Я делаю, как она говорит, а потом вздрагиваю, когда она наносит лак для волос мне на лицо.
— Ты как папа из «Моя большая греческая свадьба», который всё опрыскивает «Виндексом». Прекрати это. — Я отмахиваюсь от неё и открываю глаза, моргая, глядя на себя в гигантское зеркало на стене напротив туалетного столика. Мы находимся в одном из гостевых крыльев наверху. Да, снова не комнаты, а крылья. Это безумие. Весь мой дом мог бы поместиться в этом единственном номере для гостей.
Я провожу рукой по переду красного платья и чертовски надеюсь, что это не слишком разозлит Крида. Я планирую надеть его платье на следующую вечеринку. Я надевала Тристана в тот ночной клуб несколько недель назад, но я бы хотела надеть его и на мероприятие с ним тоже. Несмотря на то, что ребята были придурками, я не думаю, что мне следовало выбирать между ними в течение первого года.
— Ты выглядишь как грёбаная модель, — произносит Миранда, когда Лиззи подходит и встаёт рядом со мной, мягко улыбаясь. Мы всё ещё не говорили о её признании. Я даже не уверена, как заговорить об этом. В любом случае, сегодня не та ночь. — Ты так не думаешь, Лиззи? Неудивительно, что пятеро парней пускают по ней слюни. — Миранда обнимает меня за плечи и дарит душистый поцелуй в щеку. — А теперь пойдём убьём нескольких придурков из Бёрберри.
— Как думаете, сколько наших сокурсников будет здесь сегодня вечером? — спрашиваю я, и Миранда бросает на меня решительный взгляд.
— Столько, сколько смогут прийти — или кому будет позволено войти в дверь. — Она улыбается и хватает меня за руку, а затем предлагает мне взять Лиззи с другой стороны. Думаю, показать себя с лучшей стороны важнее, чем её ненависть к Лиззи. Ненависть, которую я всё ещё не совсем уверена, что понимаю. Либо это просто солидарность ради меня, либо… может быть, что-то ещё.
— Давайте сделаем это, — шепчу я, чувствуя нервный трепет в животе.
Я учусь на четвёртом курсе Подготовительной Академии Бёрберри.
Я встречаюсь с пятью самыми горячими парнями в школе.
И теперь я должна помогать управлять всем ей.
Пожелайте мне удачи.
Мы выходим и идём по коридору только для того, чтобы обнаружить Эндрю, ожидающего нас прямо за дверью в холл. На нём строгий белый костюм, который делает его немного похожим на Джеймса Бонда, особенно с его зачёсанными назад волосами. Он свистит, когда видит нас, и отталкивается от стены, чтобы выпрямиться.
— Чёрт возьми, девочки, — говорит он, а затем целует нас всех троих в щеку. Он прошёл долгий путь с тех пор, как в первый год учёбы тайком поцеловался с Гэри Джейкобсом в лесу. Интересно, он уже рассказал своим родителям? — Вы все выглядите потрясающе. — Он открывает дверь и жестом приглашает нас вместе выйти в фойе.
Зейд ждёт… окружённый толпой девушек.
Я поднимаю брови, когда выхожу, и все они разлетаются в стороны, когда Зейд встаёт, его глаза расширяются, когда он видит меня. На нём всё ещё феминистская майка, но он зачесал волосы наверх и добавил немного подводки для глаз.
— Марни, блядь, Рид, — рычит он, поднимаясь на верхнюю ступеньку и прикрывая рот ладонями. — Уступите дорогу Идолам, ребята. Ваша королева прибыла. — Зейд берёт меня за руку, оставляя Миранду и Лиззи позади, когда мы спускаемся по ступенькам.
Все пялятся на нас, абсолютно все.
Это то, чего я никогда по-настоящему не хотела, но теперь, когда у меня это есть, я собираюсь использовать своё положение во благо. Потому что в следующем году будет ещё один студент, который поступит в Бёрберри со стипендией Кэбота, и я хочу проложить путь для этого человека, кем бы он ни был.
Остальные мальчики ждут внизу лестницы, разодетые: блейзер, футболка и слаксы для Тристана; облегающая рубашка и джинсовые шорты для Зака; клянусь Богом, это форма поло для Виндзора; и свободная белая рубашка на пуговицах, которую он определённо не застегнут на все пуговицы для Крида.
— Парни, — приветствую я, и получаю самую ленивую и сексуальную улыбку от близнеца Миранды.
— Ваше величество, — говорит он, и Виндзор улыбается.
— Действительно, ваше величество. Выходи за меня замуж и сделай это официально. Никакого брачного контракта. Ты можешь получить половину моего состояния, если мы когда-нибудь разведёмся.
— Ты действительно чертовски странный, и я люблю тебя за это, — говорю я, и затем мои щеки вспыхивают, когда брови Виндзора поднимаются вверх. — Я имею в виду, типа… не любовь-влюблённость, а… просто… — я стону и поднимаю руку, чтобы прикрыть лицо. Я пока не готова ко всем этим вещам типа я люблю тебя.
Зейд просто смеётся надо мной и тянет меня сквозь толпу, в любом случае не заботясь о том, следуют ли за нами остальные. Завсегдатаи вечеринок расступаются перед нами, и, клянусь, меня никто не толкает даже локтем. Повсюду есть лица, которые я узнаю, некоторые в форме, некоторые нет. Здесь есть ученики из Подготовительной Школы Ковентри, а также учащиеся Подготовительной Школы Беверли-Хиллз. Есть даже группа, одетая в синие блейзеры с надписью: «Академия Адамсона» на нагрудном кармане.
— Хорошо, детка, — говорит Зейд, поворачиваясь и широко раскидывая руки, указывая на огромную гостиную с окнами от пола до потолка, огромной головой таксидермического лося над каменным камином и современной мебелью с лёгким намёком на ковбойство. Да, стиль Билли Кайзера определённо не мой стиль, но я могу его оценить. Ну, ладно, я могу оценить всё, кроме отрубленной головы животного. Просто это не моё. — У нас есть наш собственный канна-бар, он же каннабис-бар для тех, кто просто не употребляет алкоголь. Если позволите дать рекомендацию… — Зейд просматривает впечатляющий ассортимент марихуаны. Там есть съестные припасы, косяки, настойки, вейп-ручки, всякая всячина.
Законный возраст как для выпивки, так и для марихуаны в Калифорнии составляет двадцать один год. Я бы беспокоилась о том, что копы устроят облаву на это место, если бы не думала, что им, вероятно, уже заплатили.
— Рекомендация, да? — спрашиваю я, потому что на самом деле никогда раньше не
