для меня. И есть основания полагать, что об этой их особенности до сих пор знаем только мы с ним. И вот теперь — еще и ты.
Он поправил застегнутый ремень и натянул куртку.
— Есть только одна сложность — как оказалось, эти врата перенесли в столицу. Их посчитали слишком ветхими для использования по прямому назначению, и в качестве символа установили посреди площади Мужества, рядом с собором Великого Совета богов.
— И как же мы получим к ним доступ, если они мало того, что в столице, так еще и на открытом и наверняка охраняемом месте? — развел я руками. — Не украдем же мы памятник!
— Не украдем, — согласился Нергал. — Но отросток взять можем. Или, на худой конец, хотя бы семечко. Врата перехода, Даня, это не какая-то безжизненная конструкция, а живой организм, хотя и неподвижный. Они живые. Создать такие с нуля требует невероятных энергетических затрат. Но вырастить их копию вполне возможно — правда, на это потребуется немало времени. Однако, если мы вытащим Сотота из его темницы и старик согласится нам помочь, процесс может ускориться в сотни, даже в тысячи раз!
— И у нас будут свои собственные врата! — как зачарованный проговорил я.
— Именно, — кивнул Нергал.
— То есть мы должны украсть отросток…
— Не мы, а ты, — поправил меня Нергал, застегивая последнюю пуговицу. — Для меня, как и для большинства других богов и людей, этот город закрыт. По просьбе монаршей семьи Совет создал обереги от проникновения незваных гостей. Там нельзя просто открыть портал или перелезть через крепостную стену. Вход в город возможен только через ворота или через портал в том самом соборе, который я только что упоминал. Только члены Совета могут являться в столицу без приглашения.
Я задумчиво потер проступившую на подбородке щетину.
— Погоди… А турнир? Он же, кажется, проходит именно в столице?.. По крайней мере, так говорил Янус. То есть Сет.
— Да, все так, — кивнул Нергал. — Поэтому для тебя оказаться в столице очень даже возможно. А теперь пойдем. Я открою тебе портал в город — к счастью, у вас там не столица. Иначе ты не поспеешь до заката.
Я просиял.
Протянул ему руку — не как божеству или бизнес-партнеру, а как мужик мужику.
Рукопожатие Нергала оказалось тверже и крепче, чем я мог ожидать, глядя на его аристократичные пальцы и узкие ладони.
Потом мы шагнули в рыжий портал на улицу и вывалились из уютного тепла в самую настоящую пургу.
Небо заволокло серыми тучами, из которых сыпались крупные снежные хлопья. Ледяной ветер таскал их клубами, перемешивал с уже упавшим рыхлым снегом и снова поднимал в воздух.
Я сморщился, закрывая лицо рукой.
— Ну и погодка!
Тут я вспомнил про коня, которого привязал к дереву. Господи, бедняга там не околел, пока я по загробным курортам на каноэ разъезжал?
Но нет, зверь оказался в порядке — он был теплым и сухим, и, судя по всему, чьи-то заботливые руки совсем недавно вывели его из укрытия.
Я уселся в седло, и Нергал, взмахнув рукой, создал зеркало перехода — большое и оранжевое, как яростный глаз Сета.
Махнув рукой на прощанье, я въехал в портал — и очутился в тихом переулке на окраине города.
Еще раз взглянув на небо, я пустил коня галопом по выбеленной снегопадом мостовой прямиком к нашему «Жареному Лосю».
На встречу я еще не опаздывал, а чтобы заскочить к парням и поделиться новостью о судьбе Януса, мне нужно было не больше десяти минут.
Миновав ремесленную улицу, я поспешил к таверне. Бросив коня у входа, взлетел по ступенькам и очутился внутри.
И обнаружил, что вся наша школа в полном составе сидит в харчевне, включая Августа, Леандра и Та’ки.
По большей части парни просто набирались — это было видно по посуде на столах и подпитым мрачным лицам.
На Майю так вообще было страшно смотреть. Вся зареванная, она сидела в дальнем углу в полном одиночестве. И опять вытирала слезы.
— Эй, народ, вы чего здесь устроили? — разозлился я. — Что за поминки, нахрен?! Янус — живой! — крикнул я.
На меня уставились недоумевающие взгляды.
— Чего глядите? Живой, говорю! Его просто выдворили из этого мира в донорский!
Майя расплакалась в голос. Рыжий спрятал красные глаза.
— По большому счету, это дела не меняет, — ответил за всех Азра, поднимаясь из-за стола. — Что в мир Осириса, что в донорский…
— Это еще как меняет дело, потому что от Осириса еще никто не уходил. Или, по крайней мере, я о таком не слышал. А из донорского — вот он я, погляди!
— Не понял, — нахмурился подвыпивший Азра.
— И не поймешь, потому что бухой, — буркнул я. — Так что давайте заканчивайте заупокойную мессу! Завтра — обычный день, тренировки и подготовка к турниру, дел невпроворот…
— Да какой нам теперь турнир, — вздохнула Камилла. — Магистра нет, и даже могилы магистра — тоже нет…
И тут я взорвался.
Я, значит, кручусь, пытаюсь что-то сделать — а она мне тут стонать вздумала и народ своей депрессией заводить?! И ладно бы еще Майка — ее я простил бы. Потому что она была в Яна влюблена. И если раньше я только догадывался об этом, то сейчас мне это стало ясно, как божий день.
Но Камилла?! Эта вечная ни рыба-ни мясо?
— Ты бы рот свой прикрыла, — проговорил я таким голосом, что даже сам удивился. — На что парней подбиваешь, а? Вы все здесь остались для чего? Чтобы похерить все достижения, за которые вместе с Янусом зубами и когтями сражались, из шкуры лезли? Он хотел, чтобы мы попали на турнир и там победили. И мы тоже этого хотели. А значит, мы поедем на турнир, и победим! Всем назло! А там, может, и Яна обратно вернем, — добавил я.
— Это возможно? — проговорила Майка, обернувшись. — Правда?..
— Да, черт возьми!..
— Как? — коротко спросил Азра.
— Подробностей рассказать не могу, — честно признался я. — Но главное, что это возможно!
— Я сейчас прямо будто голос Януса слышу, — еле слышно проговорил Бобер, выпучив глаза и выставив вперед свои зубы.
— Это, конечно, грубая лесть, но мне все равно приятно, — зыркнул я на него. — Сейчас мне
