Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
кое-какие продукты и отправила ему посылку. Конечно, она и не предполагала, что посылка может не дойти.
Начало 1942 года обещало облегчение стране, а, следовательно, и такому далёкому тылу, в каком находилась станица Александровка. Сведения, сообщаемые в газетах и радио, показывали, что после декабрьского разгрома фашистов под Москвой, Красная армия продолжала развивать наступление и сумела отогнать врага от столицы на несколько сотен километров. Но, тем не менее, положение со снабжением населения в тылу, даже самыми необходимыми продуктами, не улучшалось.
Особенно это было заметно в таких местах, как Александровка. Как известно, в сельской местности никакого карточного снабжения не вводилось, считалось, что сельское население может пропитать себя само. Так и было в семьях колхозников: хоть скудно, но они могли питаться продуктами своего хозяйства. Совсем другое положение сложилось у рабочих и служащих Крахмального завода. Они, как сельские жители, не получали продовольственных карточек, но так как существовали только на свою зарплату и небольшую поддержку от огородов, то, потеряв возможность покупать хлеб в сельпо (а там его перестали продавать чуть ли не через три месяца после начала войны) и подъев свои запасы, оказались в совершенно бедственном положении.
Районные власти Майского пошли навстречу нуждам этих рабочих и стали выделять для них некоторое количество муки. Для получения и раздачи её, а также и других продуктов, был нужен честный, добросовестный человек. Руководство завода и общее собрание не нашло ничего лучшего, как добавить к тем многочисленным обязанностям, которыми уже была загружена Екатерина Петровна Алёшкина, ещё и бремя снабженца. Ей поручили раз в месяц доставлять муку из Майского и раздавать её рабочим. При этом никакой физической помощи ни в доставке муки, ни в её раздаче никто не оказывал, бедной женщине пришлось всё делать самой. Получив на заводе подводу (без возчика), она ехала восемнадцать километров в Майское, бегала там по разным учреждениям, чтобы оформить документы на получение выделенной муки, а для этого, как правило, нужно было собрать четыре, а то и пять, подписей различных начальников, ехала на склад, сама насыпала в мешки муку, вместе с кладовщиком взвешивала её, грузила на подводы и поздним вечером возвращалась в станицу. Хорошо ещё, если для перевозки выделялась лошадь, а если это были быки, то поездка отнимала и всю ночь.
Утром измученная женщина, иногда не успевшая соснуть и часа, не показывая своей усталости, торопливо развешивала и раздавала привезённую муку по нормам, установленным на количество едоков в каждой семье.
Конечно, и раздача муки не проходила спокойно. В собравшейся очереди, а чаще толпе голодных женщин, возникали ссоры и скандалы, брань обрушивалась и на Алёшкину, привезшую муку, ведь с каждым разом количество выдаваемой муки уменьшали, а, следовательно, приходилось снижать и норму выдачи. Иногда бывало и так, что после раздачи муки другим для себя у Екатерины Петровны не оставалось и половины нормы.
Директор завода, так же, как и остальные ответственные работники, от этой работы совершенно устранились, взвалив её целиком, как и всю ответственность за неё, на плечи молодой женщины. И не будь Катя с раннего детства приучена к тяжёлому крестьянскому труду, вряд ли она смогла бы выдержать такую непосильную нагрузку. Изредка ей помогали председатель месткома и завскладом Прянина, у которой работа резко сократилась — её склад фактически пустовал.
Как в этот период жили её дети, Катя почти не знала. Она видела их урывками, иногда один-два часа в сутки, и ещё, когда они спали. Встав утром, часов в пять-шесть, она наготавливала им какой-нибудь еды, чаще всего картошки, мамалыги, приносила немного молока, которое удавалось купить на маленьком базарчике, и оставляла их на весь день одних. Ребятишки сами отправлялись в детсад и в школу, а по возвращении, под руководством Элы, играли дома или во дворе.
Весной 1942 года у Кати случилась большая радость: после нескольких месяцев молчания она получила письмо от Бориса. Тот сообщал, что находился уже на другом фронте (правда, не указал, на каком), что питание нормальное и самочувствие хорошее. Между строк Катя прочитала, что её Борька выбрался из кольца Ленинградской блокады и сейчас уже был вне угрозы голодной смерти.
До сих пор ко всем трудностям, испытываемым ею, у неё на сердце была постоянная тяжесть и тревога за него, ведь от продолжавших прибывать ленинградцев она узнавала чудовищные вести о голоде, о множестве смертей находившихся в блокаде людей, и невольно думала, что и Борис подвергается этим мукам. В сравнении с тем, что описывали ленинградцы, ей казалось, что здешние люди живут совсем не плохо. Поэтому она очень обрадовалась письму мужа и тому, что эта страшная ленинградская зима его пощадила.
Катя как-то не думала о том, что Борис продолжал находиться в действующей армии, что его жизнь ежедневно, ежеминутно подвергалась опасности, что его могли убить или ранить осколки артиллерийского снаряда или авиабомбы. Ей казалось, что медики, врачи от этого избавлены, и раз Борис выдержал страшный ленинградский голод, то уж никакой артобстрел или бомбёжки ему не страшны.
К большому сожалению, совсем скоро ей самой пришлось испытать, каково это — находиться под обстрелом. Но это было потом, а тогда от Бориса чуть ли не еженедельно приходили письма, так же аккуратно продолжала писать и она. И теперь оба получали ответы на свои письма.
Конечно, Катя не сообщала о своей почти нечеловеческой нагрузке, о тех материальных трудностях, которые возникали перед ней всё больше и больше. Да она и сама думала, что самое страшное уже позади. Весной, кроме имевшегося огородика у дома, ей, как и другим служащим, выделили довольно большой участок земли за рекой Лезгинкой, на земле, принадлежавшей заводу. Она посадила там картофель, кукурузу. Завела несколько кур, купила маленького поросёнка и надеялась будущую зиму встретить уже не такой обездоленной, как в прошедшую. Но, как всегда, вышло всё иначе.
* * *
В конце весны 1942 года на фронтах наступило некоторое затишье. Обе враждующие стороны готовились к новым сражениям. К маю 1942 года численность Красной армии, её техническая оснащённость значительно возросли, но нужно было время, чтобы новые войска могли совершенствовать своё военное мастерство. Советское командование готовило резервы.
В то же время фашисты, перегруппировав свои силы и несколько оправившись от поражения под Москвой, вновь начали готовиться к активным действиям. Гитлеровское командование ставило своей новой целью разгромить Красную армию, захватить Москву и закончить войну с Советским Союзом в 1942 году. Но для проведения таких массированных ударов, какие они могли наносить с июля по октябрь 1941
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
