устий Днепра, Белобережии, ни у святаго Евферия; но егда придеть осень, да идуть в домы своя, в Русь»; «Темь же из Руси можеть ити по Волзе в Болгары и в Хвалисы…» и т. п.
Собирательному племенному наименованию русь соответствует единичное русин: «О семь, аще кто убиеть или хрестияна Русин или хрестиян Русина, да умреть, идеже аще сотворить убийство» (договор 6420 г.). Прилагательные, производные от племенного наименования русь: Русъская земля; «А Днепр втечеть в Понтьское море трьми жерелы, еже море словеть Руськое…»; «А Словеньск язык и Руськый един есть…», «и потом даяти уклады на Русьскыя грады…»; «Мы от рода Русьскаго:… иже послани от Олега, великого князя Руськаго…»; «Цесарь же Леон почьстн слы Русьскыя дарми…»; «И великий князь наш Игорь и князи и боляре его и людне вси Русьстии послаша ны к Роману и к Костянтнну и к Стефану…»; «И иже помыслять от страны Русьскыя раздрушити таку любовь…» и т.п.
Исследование вопроса о значении термина русь с несомненностью установило, во-первых, что «имя Руси, как народное, принадлежит всем племенам союза восточных славян; как племенное — одному только югу»; и во-вторых, что «имя словен, исключительно племенное, принадлежит только Новгороду и его области: на Руси оно никогда нс имеет общего значения народного славяне» [46]. Поэтому, когда летописец рассказывает о событиях и лицах, связанных с севером и северными племенами, среди последних отсутствует русь. Так, например, рассказывая о выступлении Олега из Новгорода, летописец пишет: «В лето 6390. Поиде Олег, поим боя многы: Варягы, Чюдь, Словены, Мерю, Весь, Кривиче…»; «И придоста к горам Кыевьскым…» и т. д.
Русь в этом списке племенного состава Олеговой армии отсутствует. Но вот Олег водворился на княжение в Киеве, и летописец пишет: «и рече Олег: се, Буди math градом Русьскым». «И беша у него Варязи и Словене, и прочии прозвашася Русию»
Другой случай: Владимир выступает из Новгорода: «Володимер же собра бон многн, Варяги и Словени. Чюдь и Кривичи, и поиде на Рогволода» (Лавр., 32). О руси и в данном случае нет ни слова, но когда летописец, рассказывает, например, о выступлении Игоря из Киева на греков, то в составе его многочисленного войска из Киева выступает уже и русь: «В лето 6452. Игорь же совокупив воя многы: Варягы, Русь и Поляны, Словены, н Кривиче, н Тнверьце, и Печенегы ная». Или — Святополк выступает из Киева: «При строи без числа вои, Руси и Печенег»; Ярослав из Киева идёт на Святополка: «совокупив Русь, и Варяги, и Словене» (Лавр., 62) и т. д. Таким образом, славянами летописец называет исключительно северные племена, русью — южные племена.
Противополагая в племенном отношении северян — славян южанам — русн, летописец, однако, называет все восточно-славянские племена общим народным именем русь: «Се во токмо Словеньск язык в Руси: Поляне, Древляне, Новгородцн, Полочане, Дреговичи, Север, Бужане, зане седоша по Бугу, после же Волыняне. А се суть инии языци, иже дань дают Руси, Чюдь, Меря, Весь, Мурома…» и т. д. В другом месте летописец подчёркивает: «Тем же Оловеньску языку (т. е. славянскому народу) учитель есть Павел, от него же языка (т е. от того же народа) н мы есмь, Русь… А Оловеньск языки Русьскый един есть…», т е. славянский народ и русский — это одно и то же. А чудь, меря, весь, мурома, черемисы и пр. — это, говорит летописец, иные народы, платящие дань Руси.
Образуя в целом один народ — русь, все названные выше восточно-славянские племена, по летописцу, составляют и в политическом отношении одну страну — Русь или Русскую землю. «В лето 6420. Посла Олег мужа своя построит мира и положит ряд межю Грекы и Русню…»; «Мы от рода Русьского… иже посланн от Олега, великаго князя Русьского н от всех, иже суть под рукою его, светлых и велнкых князь и его великых водяр к вам, Львовн и Александру и Констянтнну…»; «Такоже и вы, Грецн, да Храните такуже любовь к князем нашим светлым Русьскым и к всем, иже суть под рукою светлаго князя нашего, несоблазньну и непреложьну вынну и во вся лета» [47].
Договор, заключённый в 911 г. (6420) киевским князем Олегом с византийским правительством, был договором двух соседних государств. Поэтому в частности и термин русин, употребляемый в этом договора, обозначал собою не этнографическую единицу, т. е. не единицу того или иного племени, но политическую единицу, т. е. субъекта, принадлежавшего к русской государственности, русского гражданина, без различия его племенной принадлежности. Равным образом и «сълы Русьскые», заключавшие в Царьграде по поручению Олега договор с византийским правительством, явились сюда не в качестве представителей того или иного племени, но в качестве полномочных представителей киевского князя, т. е. были дипломатическими представителями русского государства и русского славянского народа.
«Слышав же се Володнмер в Новегороде, ~ читаем мы в летописи, — яко Ярополк уби Олега, убоявся бежа за море; а Ярополк посадники своя посади в Новегороде, и бе володея един в Руси».
Таким образом, как до летописца Нестора, использовавшего в своём летописании предшествовавшие ему летописные труды и другие источники, так и при Несторе, термином русь обозначались все восточно-славянские племена, входившие в состав обширного славяно-русского племенного союза.
Походы и завоевания киевских князей Олега и Игоря, в частности их походы на Царьград, предпринимавшиеся ими с огромными армиями, достигавшими десятков тысяч вооружённого народа; такие же походы русов на Каспийское море в X в. (913–944 гг.); договоры Олега и Игоря с греками, которые, «ведутся исключительно от имени Руси, как народа сильного, давно оседлого на своих местах и довольно ясно определявшего свои отношения к соседям»; крупные иноземные торговые сношения, поддерживаемые русскими купцами с Константинополем, с Хазарией, с Поволжьем и далее на восток, — все это доказывает, говорит историк, «что Русь, основавшая наше государство, не была какою-нибудь отдельною дружиной или каким-то родом, который пришёл со своими князьями, призванными в Новгородскую землю для водворения порядка, но это был целый сильный народу отличавшийся предприимчивым, суровым и властолюбивым характером» [48].
Однако, даже поверхностное знакомство с договорами, заключёнными Олегом и Игорем с греками от имени Руси, делает ясным, что между Русью и Византией существовали уже и до этих договоров организованные торговые сношения, и показывает, что эти договоры заключались «на удержание и на извещение от многих лет межю Христианы (т. е. греками, Византией) и с Русью бывшюю
