шагнула туда, после чего исчезла. Юлиану нужно было торопиться, пока не исчезла дверь, поэтому он повторил то же самое.
Однако твёрдой почвы под ногами он не обнаружил и с криком, который никто не слышал, полетел вниз. Он пролетал через десятки таких же учебных классов, после чего уже начались облака. Какие-то ненастоящие, будто бы нарисованные. Но полёт нарисованным не казался.
Однако приземление было безболезненным, после чего Юлиан услышал откуда-то знакомый голос:
– Опаздываете, миссис Скуэйн.
5. Присяжный
"Как же сложно описать чувство, когда уже готовишься к смерти, но выходит всё таким образом, что начинаешь радоваться жизни всё больше и больше. И всё больше осознавать, насколько же она прекрасна."
Юлиан Мерлин, сентябрь 2010
– Опаздываете, миссис Скуэйн, – сказал Люций Карнигган таким тоном, словно только что его отвлекли от очень важного дела.
Последний, двенадцатый член Совета Присяжных наконец-то появился, однако начать они успели и без Ривальды Скуэйн.
– Нерадивый таксист, – проворчала она и уселась за своё законное место.
Судя по ощущениям, это место находилось на самом верхнем этаже Департамента, ибо прямо из сплошного, на всю стену окна, был виден пейзаж Свайзлаутерна, словно с высоты птичьего полёта. Можно было спокойно лицезреть Парламент, а чуть к северу располагалась Академия Принца Болеслава, откуда выделялась высоченная башня Харрайд. На западе были видны очертания другого учебного заведения, конкурирующего с вышеназванным и носящим звание государственного – Высшего Университета Свайзлаутерна.
– А мы собирались начать без вас, – съязвила Ровена Спаркс, женщина небольшого роста, уже входящая стадию в пожилого возраста, и носящая всегда один и тот же неприметный серый костюм.
– Надеюсь, ничего интересного я не пропустила, – ответила Ривальда, поправляя причёску.
– Тогда я начну с формальностей, – привстал со своего места Люций Карниган. – Сегодня состоится второе заседание закрытого суда над Агнусом Иллицием, подозреваемым в измене государству и совершении нескольких убийств. Присяжные, вы готовы?
– Готовы, – синхронно ответили все и возложили руки на сердца.
Этот ритуал был необходим, так как он исполнял роль своеобразной клятвы о честном и беспристрастном судействе.
– Напоминаю, что второе заседание по традиции происходит с опроса подозреваемого, – сказал Карниган и взмахнул правой рукой.
После этого плиты посреди зала начали расходиться, образовав восьмиугольный люк, откуда медленно начала подниматься узкая стальная клетка с преступником внутри.
– Как же он мерзок, – проворчал Грао Дюкс, едва увидев очертания тела Агнуса Иллиция.
Несмотря на то, что в тюрьме Иллицию выдали чистую форму заключенного и насильно помыли, выглядел он всё так же грязно, как и в момент своего первого появления в Свайзлаутерне.
– Подсудимый Агнус Иллиций, клянётесь ли вы говорить правду и только правду на этом суде? – спросила Ровена Спаркс.
– Мне плевать, – холодно ответил тот. – В этом мире нет правды.
– Есть правда, – перебил его Грао Дюкс. – Она заключается в том, что ты, грязный выродок, предал Алую Завесу и едва не подставил под удар весь наш город!
– Герр Дюкс, – остерег его Карниган. – Не стоит выводить его из себя. Агнус Иллиций, как вы можете прокомментировать подозрения в измене государству?
– Измена измене рознь, – с улыбкой произнёс преступник. – Расскажите поподробнее, что я сделал.
– А то ты не знаешь, грязный подлец! – снова вспылил Грао Дюкс, но Карниган опять его поостерёг:
– По правилам мы должны зачитать все обвинения. Агнус Иллиций, будучи тайным агентом Алой Завесы, в 1996 году совершил предательство, убив своего боевого напарника и выдав тайны Департамента и Сената террористам и лично Молтемберу. Отрицаете ли вы это?
– Отрицаю, – с той же улыбкой ответил Иллиций. – Я был верен Алой Завесе и государству.
– Тогда как вы прокомментируете гибель Уильяма Монроука?
– Несчастный случай. Мы попали в засаду повстанцев, в результате чего Уильям погиб, а я чудом выжил, но потерял секретные сведения.
– Нет, – сказала Ровена Спаркс. – Я не верю, что Молтембер кого-то отпустил бы живым.
– Я сбежал. Никто меня не отпускал.
Ривальда Скуэйн всё ещё молчала. Это могло вызывать подозрения, но те, кто хорошо её знал, понимали, что она усердно думает и анализирует происходящее, чтобы в один момент поймать Иллиция на слове и раскусить его.
– На этот счёт у нас есть другие сведения, – сказал Стюарт Тёрнер, самый молодой из числа присяжных, приятно одетый и выглядевший, однако уже в своём возрасте носивший очки. – Они касаются способа вашего общения с Молтембером. Невидимые письма. Уильям Монроук научился их читать и узнал всю историю вашего служения Молтемберу.
– Ты сливал ему всю информацию Департамента, из-за чего мы чуть было не проиграли войну, – выпалил Грао Дюкс. – Монроук был героем, ведь если бы он не раскусил вашего предательства, мы могли бы проиграть и кануть во тьму. Ты же знаешь, чёртово отродье, что могло бы случиться?
– Откуда мне знать планы Молтембера?
– Монроук научился читать невидимые письма, – продолжил Тёрнер. – Узнал о вашем предательстве. После чего собирался донести эти сведения до Департамента, но не успел. Каким-то образом ты узнал об этом, и, заманив в ловушку, убил Уильяма.
– Да, Уильям был героем, – сказал Грао Дюкс. – И отдал свою жизнь для нашей победы. Его имя останется в наших сердцах, а не твоё.
– Мне плевать. Я не собираюсь сознаваться ни в каких обвинениях.
Однако в глазах Иллиция читалось, что ему всё равно, на что его приговорят, будто бы ощущал свою безопасность и неприкосновенность. Или замышлял какой-то план.
– Ты не понял нас, Иллиций, – отрезал Карниган. – Нам никакие признания не нужны. Как уже сказал мой достопочтимый коллега мистер Стюарт Тёрнер – вся вина доказана. Нам же остаётся только выбрать – эшафот или пожизненное заключение. Что бы выбрал ты сам?
– Плюнуть тебе в морду. Может быть, даже каждому сидящему здесь. Я не верю в правосудие.
– Неубедительный ответ, – сказала Ровена Спаркс. – Или ты предоставляешь доверять свою судьбу нам?
– А у меня есть выбор?
– Нет.
– Подожди, Ровена, – перебил её Люций Карниган. – По правилам приговор выносится на третьем заседании, а это только второе. К тому же, оно только началось. Нам ещё рано заикаться о приговоре.
– Рано? Все же здесь понимают, что эти три заседания – пустая формальность! Каждое заседание отдельно тоже формальность. Вина Иллиция доказана очень давно, никому и не придёт в голову оспорить её. Не права ли я, что все сидящие здесь готовы отправить подлеца на эшафот?
В зале мгновенно поднялась тишина, изредка нарушаемая поскрипыванием зубов Агнуса Иллиция. Однако уже через полминуты послышался робкий голос Грао Дюкса:
– Ну, в целом… Конечно эшафот.
– Да, я думаю так же, – уже более уверенным тоном подтвердил Тёрнер.
– Более чем, –
